Расскажу один колючий и колкий случай, произошедший со мной на днях. Решила я, что мне нужно подстричься, что волосы мои стали уж слишком длинными. И за помощью мастера обратилась в наш салон «Стриж», где мне радостно сообщили, что девиз этого славного заведения «Качество выше цен!» Купившись на это обещание, глупо поверив в соотношение цены и качества я записалась на стрижку.

Но потом со мной стали происходить странные вещи – сидя в кресле парикмахера я вдруг забыла родной свой язык и начала изъясняться на иностранном. Хваленый мастер нагло заткнула меня. Конечно, она же мастер, она поймет и на иностранном, она поймет немого и даже если оглохнет сама. Ведь работая в таком престижном салоне нужно скорее хвататься за ножницы и начинать кромсать, не жалея и не слушая объяснений клиента, не слушая его россказней о том, как ему больше нравится. Как только над ухом у меня скрипнули совсем не смазанные ножницы, я посчитала нужным заткнуться, ведь такое страшное оружие находилось в руках не менее страшного человека, а на моей же стороне был только лишь инстинкт самосохранения. Но ведь она же мастер! Она же мастер не только без ушей, но еще и без глаз, ведь если были бы у нее глаза, то заметила бы она гримасу ужаса и страха на моем лице, по которому меня неласково и нещадно гладили колючей круглой расческой. Я ведь дилетант, я думала, что расческа предназначена для волос. Ан нет, оказывается, для лица. Тонкие царапины нынче в моде. Стыд и позор мне, как же я могла не знать.

Не оценив полосования моего лица, я постаралась уцепиться за робкий лучик надежды, все еще теплящийся в моей душе. Она ведь мастер… Я доверила свою внешность профессионалу, разумеется, все будет хорошо. Но почему же я закрывала глаза от страха каждый раз, когда ножницы грызли мои волосы?

Я пришла я ярость, увидев в зеркале свое отражение. Я вылила на убогую укладку бутылку воды, чтобы не выглядеть совсем дурочкой. Уж лучше ходить по улице мокрой, чем я этим тихим ужасом на голове. Меня ощипали, обрили, выдавая это за креативную стрижку. Подчеркиваю, креативную, так мне и сказала администратор, смотря в мои стеклянные глаза и алчно высчитывая стоимость моего нового внешнего вида. Чернейшей завистью мне теперь завидуют все психопаты большого экрана, все злые гении – Фредди Крюгер, Дарт Вейдер, Джейсон, Ганнибал Лектор… А еще Акула из «Челюстей», особенно она.

И все-таки я осталась недовольна резкой и внеплановой сменой имиджа. На следующий день я пришла ругаться и каяться в неграмотности, ведь как же я могла поставить под вопрос всю ту красоту, которую мне подарили? Администратор твердила мне, что я ушла вчера счастливой, а мне хотелось сказать ей, что если я услышу еще хотя бы одно ложное утверждение, то я обглодаю ее лицо, нужно ведь теперь соответствовать новому образу сбежавшего из лабораторий подопытного мутанта. Но я не сказала ей этого. И даже не сделала то, что мысленно обещала себе.
Передо мной отказались извиняться и возвращать мне деньги. Я бы потребовала назад свои волосы, если бы видела их хотя бы в одном мусорном ведре. Вытрепав побольше моих нервов, администратор издевательски сказала:
- Ну ладно, извините.
- Я себе не нравлюсь теперь, - ответила я.
- Мы сделали вам стрижку, - был мне ответ.

Ах, какая же я глупая! Изрезать и искромсать, порвать на части – вот такой была поставленная задача «мастера». А я-то наивно думала, что она будет честно отрабатывать свою зарплату… Мне твердили, что я отлично выгляжу, надо мной смеялись, упиваясь своим превосходством. Превосходством своей коморочки с облупившейся краской на стенах, с парой-тройкой злых женщин, выдающих себя за первоклассных парикмахеров. Сами они лишены чувства стиля, они сидят там и жиреют, они неровно подводят глаза без ресниц жидкой подводкой бюджетного варианта и красят губы помадой цвета моркови.

Прогнило что-то в Королеве. И гниль эта разрастается с каждым часом. А что делают с испорченными вещами? Их выбрасывают. Но лично я бы сожгла.

Мама учила меня, что месть – это очень плохо. Поэтому я просто делаю благое дело, предостерегая девушек нашего города. Милые, не ходите в то болото даже под страхом смерти! Ведь салоном назвать даже язык не поворачивается. И пусть моя жертва не будет напрасной!