Статья о художнике В. В. Державине, бывшем воспитаннике Болшевской комунны

Бывший воспитанник Болшевской трудовой коммуны (ей в августе исполнится 85 лет), Владимир Васильевич Державин (1908 — 1975), начинавший творческий путь как художник, впоследствии стал известным поэтом и переводчиком, одним из основоположников советской школы художественного перевода.

Родился будущий поэт 14 ноября 1908 года в городе Нерехте в семье земского врача. Его детство прошло в Кологриве Костромской губернии. Там его первым учителем рисования был Ефим Честняков. Окончив среднюю школу и изостудию, Державин в 1925 году приехал в Москву и поступил на факультет живописи ВХУТЕМАСа, где учился у Роберта Фалька (кстати, неоднократно бывавшего в болшевском доме Сергея Николаевича Дурылина). В эти годы он пробует себя и в поэзии.

Большую роль в судьбе талантливого юноши сыграла встреча в 1928 году с А.М. Горьким, который одобрительно отнёсся к стихам Державина и высоко оценил его картину «Дант и Вергилий в аду». Эта работа, подаренная автором писателю, является ныне экспонатом Музея Горького. По рекомендации Алексея Максимовича нуждавшегося Державина устроили в Болшевскую трудовую коммуну, где он стал одной из самых ярких фигур среди коммунаров. Державин занимался в Болшевской изостудии. В течение двух лет занятия вёл художник В.Н. Новожилов. Когда занятия были прерваны, Державин, как и другие студийцы, продолжал работать самостоятельно.


В архиве Н.В. Масловой, дочери художника-коммунара Маслова, сохранился любопытный документ (он опубликован в альманахе «Болшево» № 3, 1994 год) — заключение комиссии по произведённому в январе 1933 года осмотру работ художников в Трудкоммуне ОГПУ в Болшеве. В нём, в частности, отмечалось: «Тов. Державин. Работает над карикатурами на местную жизнь коммуны и, судя по ним, умело владеет рисунком. Карикатуры острые и, очевидно, имеют большое сходство. Тов. Державин, судя по одному живописному портрету, может работать и красками, но ввиду недостаточности этого рода работ трудно определить его возможности как живописца. В тов. Державине нужно развивать его способности к карикатуре и попробовать его испытать в качестве живописца».

Известно, что Державин рисовал писателя А. Толстого, художника В. Маслова, многих коммунаров и руководителей коммуны Погребинского, Богословского, Николаева, Погодина. К сожалению, местонахождение многих работ Державина неизвестно. По мнению М.И. Киселёвой, автора статьи «Возвращение», опубликованной в том же номере альманаха «Болшево», «в годы пребывания в коммуне раскрылся талант Державина-карикатуриста, блестящего рисовальщика». Казалось бы, путь художника ему предопределён. Но он избирает другое поприще.

Владимир Державин входил в литературную группу коммуны, издававшую альманах «Вчера и сегодня» под редакцией А.М. Горького. Печататься начал в 1934 году. В 1936 году вышел его первый сборник «Стихотворения», оказавшийся, увы, единственным прижизненным изданием поэта. Экземпляр книги с дружеским посвящением А.Г. Двейрину: «Арсюше Двейрину, услаждавшему меня в своё время очень хорошей игрой. В дружбу и память. В. Державин. 17/VII-1936» — экспонируется в Королёвском историко-краеведческом музее. В сборник вошли поэмы «Первоначальное накопление», «Северная поэма», «Снеговая корчага». Евгений Евтушенко отмечал: «Лучшее произведение Державина — его поэма «Первоначальное накопление» — в тридцатые годы произвела ошеломляющее впечатление своим самостоятельным видением истории, тугой, перенасыщенной плотью классического стиха».

В дальнейшем Владимир Державин полностью посвятил себя художественному переводу. Он особенно хорошо владел восточными формами стиха (газель, рубаи, касыда, мухаммас и др.), его переводы отличаются точностью и выразительностью. Сам поэт говорил: «Художественный перевод не калька, а многокрасочный портрет, написанный живой кистью художника. От художника требуется не только разительное сходство с оригиналом, но и раскрытие его духовного мира. То же требуется и от переводчика». Среди основных работ Державина — переводы бессмертных произведений Низами, Фирдоуси, Саади, Навои, стихотворений Шевченко и Франко… Он переводил с армянского, аварского, фарси, якутского, татарского, узбекского, грузинского, белорусского языков. Читатель, не знающий этих языков, по мнению критика Елены Степанян, раскроет книгу переводов Державина так же, как раскрывает он всякую книжку русских поэтов, как бы не замечая переводческого мастерства. Во многом находясь сама в положении такого читателя, Степанян свидетельствовала «общее высокое литературное качество этой поэзии, в каждом отдельном случае — сохранение национального колорита и, наконец, обилие культурных аналогий и ассоциаций». А известный русский советский поэт Алексей Марков считал, что «Владимир Васильевич, как никто из наших мастеров, чувствовал музыку иноязычного стиха».


В книге «Если я не скажу…» Алексей Марков писал: «Я всегда испытывал какой-то душевный подъём и радость при встрече с Владимиром Васильевичем Державиным, где бы эта встреча ни случалась: в составе ли одной писательской делегации или в Союзе писателей. У Державина, даже в дни его последней болезни, всегда сохранялась спокойная, аристократическая выправка, делавшая его выше собственного роста. Говорил он внушительно, густым и тёплым голосом. Часто курил, но так, что дым не выедал глаза собеседнику. При разговоре с человеком приятным его серые глаза сияли, он сдержанно, но от души оттаивал.

По лицу, принявшему несколько серый оттенок, видно было, что работает он много, и работает, видимо, ночами, в прокуренном помещении. Державин напоминал мне каменщика, оставившего работу на небольшой «перекур», усталые руки, мускулы, только ум у него не уставал».

Алексей Марков вспоминал одну, едва ли не последнюю, встречу с Державиным, который сказал ему, что закончил труд многих лет: перевод якутского народного эпоса «Нюргун Боотур Стремительный». Алексей Яковлевич признался, что тогда впервые услыхал странное слово «олонхо». Владимир Державин рассказал ему, что якутские олонхо подобны нашим русским былинам. И он создал перевод, достойный подлинника. «Владимир Васильевич привлекал меня не просто как блестящий переводчик, — писал Алексей Марков. — Он был личностью среди переводчиков. Невозможно перечислить всего, что он сделал, но можно сказать, что все его переводы дают нам настоящее представление о поэтах, творчество которых он хотел бы донести до русского читателя». Поэт же Евгений Евтушенко считает, что «литературное переводческое донорство, которому Державин посвятил почти всю творческую жизнь, отняло у него слишком много сил, и ранние стихи так и остались лучшими».

Оригинальные произведения Владимира Державина высоко ценили Анна Ахматова, Павел Антокольский, Владимир Луговской… Замечательными, сильными, своеобразными называл его стихи Арсений Тарковский.

К сожалению, судьба оказалась нещедрой и на посмертные публикации стихотворений Владимира Державина. В 1979 году в библиотечке «Огонька» вышла крохотная книжица поэта «Снеговая корчага». Небольшая подборка стихотворений с предисловием современного поэта Олега Хлебникова была напечатана в журнале «Огонёк» (№33, 1990 г.). Евгений Евтушенко включил в свою поэтическую антологию «Строфы века» лишь восьмистрочный фрагмент стихотворения Державина «Чернильница». Негусто… С грустью можно повторить слова Олега Хлебникова о том, что Державин — незаслуженно забытый поэт. Но будем надеяться, что новое открытие его оригинального творчества рано или поздно всё же состоится. А то, что без него трудно представить во всей полноте отечественную поэзию, не вызывает сомнения.

Леонид ГОРОВОЙ
Источник: Калиниградская правда, №16, (17441 ) вторник, 17 февраля 2009