Он жил среди нас. Памяти протоиерея Георгия Рзянина (1938-2009)

9 марта 2009 года в понедельник 2-й седмицы Великого поста на 71 году жизни скончался митрофорный протоиерей Космо-Дамиановской церкви г. Королева (бывш. г. Калининград Московской обл.) о. Георгий Рзянин.

…Еще во вторник на предыдущей неделе он проникновенно читал за службой в храме канон св. Андрея Критского, в среду 4 марта отслужил Литургию Преждеосвященных Даров и причастился Святых Христовых Таин. Казалось, ничто не предвозвещало близкой кончины пастыря, хотя батюшка уже второй год мужественно переносил тяжелую болезнь…

Детство и юность

Детство протоиерея Георгия проходило в трудные военные и послевоенные годы в г. Моршанске на Тамбовщине. Отец его Василий Павлович Рзянин (1909-1979) вернулся с фронта с орденом, Но был тяжело контужен и ранен в голову. В суровые годы войны многие наши соотечественники после пресловутых безбожных пятилеток стали хотя бы тайком обращаться к Богу, и молитва веры спасала их от смерти. К сожалению, не все они воцерковлялись, не все становились церковными людьми. Как только миновала смертельная опасность, иные опять отходили от веры, уподобляясь «морской волне, ветром поднимаемой и развеваемой» (Иаков, 1, 6). Но Василий Павлович не только сам с детства оставался человеком церковным, но и детей своих — пять дочерей и двоих сыновей — воспитывал в христианском духе, регулярно посещал с ними церковные богослужения, был членом церковной двадцатки. Особую роль сыграла также бабушка по отцу Параскева Ивановна (+1959). Как драгоценную реликвию хранил Василий Павлович небольшое Евангелие, подаренное ему святителем Лукой Войно-Ясенецким в трудные годы.

Молитва веры принесла свои плоды, и в 1953 году, после 7 класса Георгий, старший из семерых детей поехал в Москву поступать в духовную Семинарию, но получил отказ: юношей моложе 17 лет в Семинарию не принимали.

Продолжая учебу в школе, Георгий исполнял на клиросе послушание чтеца, помогал в работах по храму и уже после окончания средней школы в 1956 году был зачислен в 1-й класс Московской Духовной Семинарии.

В середине 50-х годов промелькнула было надежда на восстановление церковной жизни в стране. В войну открывались храмы, военнослужащим вернули погоны, был значительно увеличен прием во все появившиеся тогда духовные учебные заведения. Четверть века не было в стране ничего подобного, но отыскались как-то уцелевшие «осколки роскоши» — преподаватели «старой закалки». С каким восхищением и любовью вспоминал о. Георгий об этих редких одаренных людях, умело передававших знания и духовный опыт столь разноликой аудитории с различным уровнем общего и религиозного образования, а порой и вовсе без оного, с одним только желанием быть при церкви. Уже на приходе о. Георгий передавал нам, клирикам помоложе, крупицы этих знаний.

Приведу только один характерный пример. В старых служебниках в диалоге молящихся друг о друге священнослужителей (после Великого Входа) священник обращается к диакону: «Дух Святый найдет на тя и сила Вышняго осенит тя», хотя логичнее же диакону как младшему по чину обращаться ко священнику с этими словами (см. Лк. 1, 35). Эта неточность была исправлена в новых служебниках совсем недавно, несколько лет назад, а о. Георгий указывал нам на нее по опыту Духовной Академии на четверть века раньше.

Семинаристы, успевшие уже побывать на срочной службе в армии, отмечали сходство церковных и военных заведений: строгий распорядок дня, беспрекословное подчинение старшим, общая форма одежды… Даже незастегнутая верхняя пуговица на кителе может вызвать замечание, вот только сроки пребывания подольше: четыре года в Семинарии да еще четыре года в Академии, если по всем правилам. Но поскольку на приходах священников не хватает, многие учащиеся принимают сан и уходят на приходское служение, завершая учебу на заочном отделении. На освободившиеся места досрочно переходили учащиеся младших классов.

Отец Георгий очень любил постигать богословские науки и не спешил уходить из Семинарии, а после ее окончания в 1960 году сразу же поступил в Духовную Академию.

В это время в стране полным ходом развернулась антирелигиозная кампания. Странная получалась обстановка хотя бы в той же Троице-Сергиевой Лавре, объявленной Государственным музеем-заповедником. Прямо пойдешь — в храмы с куполами и крестами попадешь. Туда, в принципе, пускают всех, хотя однажды я видел, как к офицеру в форме подошел человек в штатском, показал удостоверение, что-то ему долго объяснял, после чего офицер в храм не пошел. Дальше за храмами — музеи. Туда уж пускают абсолютно всех, но за деньги.

Семинария и Академия

Если от входа пойти налево вниз, попадешь на монастырскую проходную, направо чуть в гору — проходная Духовной Академии и Семинарии. На проходной надо объяснить, к кому, куда и зачем идешь. Через старинную решетчатую ограду можно рассмотреть снующих туда-сюда семинаристов в черных кителях, иногда в подрясниках — так это выглядело и в 60-е годы и позднее, вплоть до 90-х годов. А что там, внутри, в самой Семинарии?

Да ничего особенного! Наверху учебные помещения, попросту классы с тремя рядами столов на двоих, внизу спальные комнаты с койками, кабинеты администрации, чуть подальше — столовая. По подземному переходу можно пройти в отдельно стоящее здание библиотеки. Слева к Семинарии примыкает импозантное здание XVII века — Царские Чертоги. Однако посетителей, как правило, больше всего интересуют обитатели музея-заповедника — семинаристы.

Лица у них на фоне черных кителей какого-то воскового цвета. Интересно, что они едят? Сколько спят? Сколько получают? У нас один шутник объяснил им, что в специальной комнате выдают деньги каждому по потребности, так что окончившие Семинарию уезжают отсюда на автомобилях.

Как-то мы в скверике убирали осенние листья. Послушание скучное, и я решил поразвлечься. Отделяюсь от группы семинаристов и подхожу к другой группе любопытствующих, по ту сторону ограды.

— Граждане, закурить не найдется?

Что там было — можете себе представить!.. Посыпались вопросы: кто и как сюда попал? Случайно? По призванию? По заданию? По протекции? По путевке комсомола? Талантливые? Бездарные? Образованные? Музыкальные? После школы? После армии? После вуза? Злые? Добрые?

Я всех успокоил словами одного видного иерарха: «Здесь граждане, нужен букет, букет нужен». Одним словом, хорошо поговорили. На прощанье чуть было песенку не спел: «Вышли мы все из народа, дети семьи трудовой, братский союз и свобода — вот наш девиз боевой».

Но это было уже в 1979 году, когда можно было и пошутить. А в начале 1960- х годов, когда по всей стране закрывались храмы и на всю страну осталось три Семинарии — в Москве, Ленинграде и Одессе, было не до шуток, особенно молодым людям, когда вся жизнь впереди и мрачные перспективы.

К тому времени о. Георгий познакомился со своей будущей матушкой Татьяной, и она приехала из Москвы к нему в гости с братьями-подростками. Да ей и самой было лет 15, не больше. Повел их семинарист (а может, он уже в Академии учился) по Лавре, рассказывает гостям о Лаврских достопримечательностях. Вдруг подходит человек в штатском, предъявляет удостоверение и просит пройти с ним в отделение: служителям культа запрещено проповедовать вне стен храма, да еще вдобавок несовершеннолетним. И правда, хоть бы китель семинарский, что ли переменил!

По дороге в отделение о. Георгий изловчился и сбежал. Заскочил он в одни двери Семинарии, а выскочил через другие. Потеряв его из виду, «конвоир» пошел к семинарскому начальству с требованием отыскать и выдать ему «экскурсовода». Слава Богу, предателей не нашлось! Иначе можно было не только с Семинарией распрощаться, но и с мечтой о священстве.

Священное служение

На IV курсе Духовной академии за две недели до Рождества Христова в Патриаршем Елоховском соборе Георгия Рзянина митрополит Пимен (Извеков) — будущий Святейший Патриарх — рукопо- ложил во диакона. А 5 апреля 1964 года в храме Ризоположения на Шаболовке другой будущий Патриарх, тогда епископ Эстонский и Таллиннский Алексий рукоположил его во иереи.

Это были годы пика нападок на Церковь. В 1961 году была установлена новая организация приходского управления, когда настоятель вместе с клириками устранялся от участия в хозяйственном и финансовом попечении о храме, а старосты по существу назначались светскими властями и должны были быть полноправными хозяевами. Неизбежно возникали конфликты «двух медведей в одной берлоге», которые заканчивались переводом священников с одного прихода на другой.

С 1964 по 1979 г. о Георгий являлся клириком Покровской церкви г. Москвы, а также других церквей Московской области. (в частности, в с. Гребнево, г. Серпухове, с. Заозерье, с. Шарапово, с. Куркино), где, помимо своей основной священнической деятельности, активно занимался ремонтно-строительными работами по сохранению храмов. Не случайно тема его кандидатской работы, которую он защитил в 1964 году, была: «Трудолюбие и его значение в подвиге христианина»! В те годы такая деятельность не приветствовалась советскими властями. Зато где бы он ни служил, оставлял по себе добрую память у прихожан.

На приходе в храме свв. Космы и Дамиана при настоятеле протоиерее Александре Славинском и втором священнике протоиерее Георгии Рзянине я прослужил диаконом почти девять лет.

В Москве с о. Георгием мы жили почти в одном районе. Когда меня в Епархии направили служить в Калининград, мне чуть не сделалось дурно: решил, что это бывший Кенигсберг. Меня успокоили: это самый близкий приход в Московской области. Это так, но ехать нужно еще аккурат через всю Москву, поэтому выезжали мы, как только открывалось метро.

Отец Георгий был человек аккуратный, никогда не опаздывал на службу. Однажды рано утром в подъезде его подкараулили грабители, решили забрать священнический крест. Но о. Георгий свой крест обычно оставлял в храме, в подряснике. С досады, что не удалось поживиться, и чтобы меньше было шуму, грабители затолкали его в подвальное помещение в подъезде, заперли и скрылись. Пришлось о. Георгию там стучаться, кричать, пока добрые люди его не выпустили. На службу опоздал, конечно, и пришлось делать сокращение за счет часов, тем более, что службу на буднях начинали с утрени, а в 11 часов дня начинались перерывы в движении электричек на Москву.

Староста храма сидела за ящиком и услышала разговоры бабушек, что, мол, «батюшка сегодня служил без часов»... В службе она абсолютно не разбиралась, но на всякий случай запомнила, что, очевидно, священник должен служить обязательно в наручных часах, как в епитрахили или поручах.

Прошло немало времени, возникло какое-то недоразумение, и о. Георгий указал старосте на упущение. А она ему в ответ:

— А вы тоже не все всегда выполняете!

— Как это я не выполняю? Служу, крещу, отпеваю. Что же еще?

— А вы без часов служите!

— Как без часов? — опешил о. Георгий. А потом засучил рукав: — Вот смотрите! Только на часы и гляжу, чтобы на электричку не опоздать!

С грустью посматривал иногда о. Георгий на сохранившееся надгробие священника о. Иоанна, «прослужившего в сем храме 42 года».

— А мне, пожалуй, напишут: «…прослужившего на 42 приходах»!

Но Бог милостив. Прослужил он на последнем приходе 30 лет, не дожив всего двух месяцев до своего 45-летнего юбилея служения в иерейском сане.

Служил он до последних дней — из последних сил, будучи уже тяжело больным. Дома он подготовил все необходимое облачение, ночью накануне тихонько самостоятельно вымылся. В понедельник сыновья и племянник — священники — вечером прочли молитвы на исход души. Батюшка попросил:

— Подымите меня! Как бы мне хотелось вздохнуть полной грудью!

Левую руку подал матушке, правой обнял ее за голову и на последнем выдохе сказал:

— Господи!..

Как-то не сразу сообразили, что он скончался.

Отпевали о. Георгия в среду 11 марта после Литургии Преждеосвященных Даров. Благочинный Пушкинского церковного округа о. Иоанн Монаршек, двадцать священников, три диакона — и храм, полный любящих и скорбящих прихожан. Похоронили его в ограде храма у алтаря.

Вечная память доброму пастырю!

10 лет сослуживший и 30 лет друживший
с о. Георгием Рзяниным
протоиерей Валерий Приходченко
www.stupinoblag.ru