За кирпичными пятиэтажками посёлка Лесные Поляны спряталась маленькая деревня Комаровка. По дороге из Королёва в Лесные Поляны не сразу приметишь деревянные дома, что по левую сторону от моста через Клязьму. Сейчас Комаровка территориально относится к Королёву, а точнее, к микрорайону Первомайский. Наверное, не все знают, что в Комаровке сохранились два старинных дома, построенные ещё в XIX веке отцом К.С. Станиславского и ставшие впоследствии дачами писателя Б.В. Заходера и математика А.Н. Колмогорова. О доме Колмогорова и о его жизни в Комаровке и пойдёт наш рассказ.

Крупнейший учёный-математик XX века Андрей Николаевич Колмогоров, проживавший в нашем городе (деревне Комаровке) с 1935 по 1986 год, и учительница математики Болшевской средней школы №3 Евдокия Алексеевна Шаблина встретились в конце 1960-х годов, чтобы провести эксперимент, предложенный Колмогоровым, по изучению высшей математики в старших классах средней школы.

Большинство советских учителей и учащихся были не готовы тогда воспринять эту идею. Но в болшевской школе, у учительницы Шаблиной, эксперимент дал блестящие результаты.

А.Н. Колмогоров родился 25 апреля 1903 года. С самого рождения (мать умерла при родах) воспитывался в семье своего деда Якова Степановича Колмогорова, предводителя угличского дворянства, богатого помещика либеральных взглядов, попечителя народных училищ Ярославской губернии. Мать, Мария Яковлевна Колмогорова, и отец, Николай Матвеевич Катаев — учёный-агроном, не были венчаны, и это создавало трудности при записи новорождённого. Младенец был крещён братом матери и получил фамилию Колмогоров.

Как академик Колмогоров стал жителем деревни Комаровка, входившей в состав посёлка Первомайский? Этому предшествовало одно из самых знаменательных событий в его жизни — начало большой дружбы с Павлом Сергеевичем Александровым. Это произошло летом 1929 года. Оба были молоды: Андрею Николаевичу — 26 лет, Павлу Сергеевичу — 33 года. Колмогоров собирался в большое лодочное путешествие на вёслах по Волге со своим гимназическим другом. «Мне до сих пор не совсем ясно, — вспоминал Андрей Николаевич, — как я решился предложить Павлу Сергеевичу быть третьим компаньоном. Однако он согласился сразу». «Наши личные контакты с Павлом Сергеевичем были в это время весьма ограниченными… По-видимому, меня несколько смущали крахмальные воротнички и некоторая общая чопорность Павла Сергеевича». Более полувека, до самой кончины П.С. Александрова длилась эта дружба.

В том же году у Колмогорова, молодого сотрудника Института математики Московского государственного университета, с Александровым, профессором МГУ, возникло решение поселиться где-нибудь вместе под Москвой. Но вопрос разрешился не сразу и довольно неожиданно. Ранней весной 1935 года во время лыжной прогулки, проезжая вдоль реки Клязьмы, друзья увидели на краю поля большой белый дом. И обоим пришла мысль — купить этот дом. Дом, принадлежавший Анне Сергеевне Штеккер — сестре Константина Сергеевича Станиславского, к счастью, продавался. Вместе с этим домом продавался рядом расположенный бревенчатый дом. Колмогоров и Александров стали владельцами.

Дома были построены отцом Станиславского фабрикантом С.В. Алексеевым в 1873 году для бесплатной лечебницы, первой и единственной в округе по оказанию медицинской помощи крестьянам Комаровки и соседних деревень. Лечебница была названа именем жены фабриканта — «Елисаветинская бесплатная лечебница для приходящих». Приём больных проводил личный врач семьи Алексеевых Владимир Акимович Якубовский, приезжавший раз в неделю из Москвы. В остальные дни врачеванием занимался фельдшер Николай Иванович Борисов. Он жил рядом в бревенчатом доме, который позднее приобрели Заходеры — Борис Владимирович и Галина Сергеевна.

Оба деревянных дома, построенных почти 140 лет назад, оказались долгожителями. Это предусмотрел Алексеев, покупая для строительства дорогой качественный лес в Англии, какой невозможно было вырастить в Подмосковье из-за климатических условий.

После кончины Павла Сергеевича в 1982 году и Андрея Николаевича в 1987 году ученик Колмогорова Альберт Николаевич Ширяев выкупил часть Александрова у его наследников, а колмогоровскую часть передала Ширяеву вдова Колмогорова Анна Дмитриевна с пожеланием хранить и поддерживать дом в надлежащем, мемориальном, состоянии.

Это пожелание Альберт Николаевич свято выполняет. Он полностью сохранил ту обстановку, которая была при жизни его владельцев. На доме установил мемориальную доску с барельефами Колмогорова и Александрова.

А теперь обратимся к воспоминаниям Колмогорова о жизни в комаровском доме. Довольно вместительный, он дал возможность разместить в одной из комнат большую библиотеку и музыкальный салон, где устраивались концерты. А также помещать в отдельных комнатах гостей даже на длительное время.

Хозяева установили строгий распорядок жизни. В Москве проводили середину недели — со вторника по пятницу, а с вечера пятницы по утро вторника — в Комаровке. Один из дней в Комаровке полностью отдавали физкультурному отдыху — лыжам, гребле, большим пешеходным экскурсиям. «Протяжённость длительных лыжных походов, — писал Колмогоров, — была в среднем около тридцати и доходила до пятидесяти километров; в солнечные мартовские дни мы проводили на лыжах в одних трусах до 4 часов подряд. В остальные дни обязательной была утренняя зарядка, дополнявшаяся зимой ещё бегом на лыжах до 10 км. Мы никогда не были моржами, купающимися круглый год ежедневно, — мы купались по произволу, когда захочется. Особенно мы любили плавать в только что вскрывшихся реках, ещё посреди сугробов по берегам».

На лыжные пробеги учёные приглашали и «математическую молодёжь». Все съезжались на какую-нибудь станцию Северной железной дороги расстоянием от Москвы на 30-35 километров. И оттуда начинали двигаться в направлении Комаровки. Некоторые, не добравшись до Комаровки, садились в автобус и уезжали домой. Добравшимся предлагался душ, валяние в снегу и затем обед. Число гостей во время таких походов достигало 15, а иногда и более человек.

А теперь несколько слов об этапах служебного роста А.Н. Колмогорова в тридцатые годы.

1929 г. — научный сотрудник НИИ математики и механики МГУ (после окончания аспирантуры). 1930 г. — профессор кафедры математики. 1931 г.

— профессор НИИ математики и механики. 1931 — 1939 гг. — директор этого института. 1935 г. — доктор физико-математических наук (без защиты диссертации). Январь 1939 г. — действительный член (академик) АН СССР.

Колмогоровская школа

В 1963 году при Московском, Ленинградском, Новосибирском и Киевском университетах по постановлению Совета Министров СССР были открыты физико-математические школы-интернаты — школы нового типа. Создание школы-интерната при МГУ неразрывно связано с именем Колмогорова.

А.Н. Колмогоров рассматривал непосредственно личную работу со школьниками, а затем и всю работу по совершенствованию математического образования в средней школе как важную и нужную стране, как свою гражданскую ответственность за математическое просвещение. В 1968 году секцией Комиссии АН СССР и АПН СССР, которую он возглавлял, были выпущены новые программы по математике для 6 — 8-х и 9 — 10-х классов, которые явились базой для написания учебников. Сам Андрей Николаевич принял непосредственное участие в подготовке учебных пособий для 9-х и 10-х классов средней школы «Алгебра и начало анализа», «Геометрия для 6 —8-х классов».

На этом этапе своей деятельности и встретились академик Колмогоров и учительница Шаблина.

Подготовила Раиса ПОЗАМАНТИР

(По материалам юбилейного издания к 100-летию А.Н. Колмогорова — М.: 2003. — Редактор-составитель член-корреспондент РАН А.Н. Ширяев)

Газета "Калининградская Правда" №16 от 17.02.2009

Из воспоминаний П.С. Александрова:

В 1935 г. А. Н. Колмогоров и я купили дом в Комаровке, до сих пор остающийся в нашем владении. Дом этот до 1935 г. составлял собственность родной сестры К. С. Станиславского Анны Сергеевны Алексеевой (в замужестве сначала Штекер, а потом Красюк). Фактически владением Анны Сергеевны управлял и распоряжался её сын от первого брака Георгий Андреевич Штекер, с которым и велось дело по переходу дома к новым владельцам. Им, кроме А. Н. Колмогорова и меня, стал и Владимир Иванович Козлинский, художник, среди произведений которого наибольшую известность получили, с одной стороны, некоторые театральные постановки в ленинградских и московских театрах (в том числе и московском Большом), с другой стороны,— многочисленные книжные иллюстрации.

В. И. Козлинский со своей женой (также художницей) Марианной Михайловной Кнорре, А. Н. Колмогоров и я были хорошими соседями по комаровскому дому и дружно прожили в этом доме 15 лет, до 1950 г., когда доля В. И. Козлинского в нашем совместном домовладении перешла к А. Н. Колмогорову. С этих пор Андрей Николаевич и я стали единственными владельцами этого дома.

При продаже своего дома Анна Сергеевна Алексеева сохранила за собою право пожизненного пользования одной из его комнат. Однако этим своим правом Анна Сергеевна пользовалась недолго. В 1936 г. она умерла.

Комаровский дом заслуживает того, чтобы ему самому посвятить несколько строк. В одной своей части он был построен в двадцатых, а в другой части — в семидесятых годах XIX столетия Нарышкиными, соответственно Алексеевыми, которые и были тогда его владельцами. К дому имеется летняя пристройка (двухэтажная, как и весь дом), построенная в 1912 г. тоже Алексеевыми. В течение долгого времени в этой пристройке любила проживать в летнее время выдающаяся русская артистка Мария Петровна Лилина (жена К. С. Станиславского).

В эпоху приобретения нами комаровского дома Анне Сергеевне Алексеевой было уже 68 лет. В её лице ещё видны были черты большой прежней красоты, в частности черты сходства с её братом К. С. Станиславским. В молодости Анна Сергеевна тоже была артисткой и выступала в Художественном театре под фамилией Алеевой. В 1935 г. уже склонилась к закату её богатая впечатлениями, знакомствами и эмоциями жизнь, про которую в семье Алексеевых говорили, что если бы она была описана под заглавием «Моя жизнь около искусства», то получилась бы книга, не менее интересная, хотя и в другом роде, чем знаменитая книга К. С. Станиславского «Моя жизнь в искусстве». К числу очень близких знакомых Анны Сергеевны принадлежал великий музыкант дирижёр Артур Никиш. На письменном столе Анны Сергеевны до конца её жизни стоял большой портрет А. Никиша с его собственноручной выразительной надписью на немецком языке. А. Никиш умер в 1922 г. В Москве он концертировал в 1913–1914 гг. К этому времени относится и упомянутый его портрет. Однажды сын Анны Сергеевны наигрывал на рояле сцену графини из «Пиковой дамы». Когда он дошёл до знаменитого романса графини, Анна Сергеевна сбоку подошла к роялю и в задумчивости оперлась на него, погрузившись в воспоминания. Ей было о чём вспомнить под звуки этой музыки.

Во времена Алексеевых, в частности, во всё первое десятилетие текущего столетия, Комаровка составляла как бы филиал основной усадьбы Алексеевых, Любимовки, расположенной на расстоянии около километра от Комаровки в сторону Тарасовки. Комаровка соединялась с Любимовкой хорошо утрамбованной пешеходной дорожкой, содержавшейся всегда в большом порядке и существующей и сейчас, а в начале века ежедневно посыпавшейся свежим песком: она служила местом ежедневной утренней прогулки Елизаветы Васильевны Алексеевой (матери К. С. Станиславского). Небольшой лес между Комаровкой и Любимовкой со стороны Любимовки примыкал к также небольшому парку на берегу реки Клязьмы, в котором и находился огромный барский дом Алексеевых. Именно в нём родились К. С. Алексеев-Станиславский, его брат Владимир Сергеевич и сестры Анна Сергеевна и Людмила Сергеевна. В этом доме, сейчас находящемся в состоянии полного упадка и состоящем из множества запущенных коммунальных квартир и отдельных комнатушек, бывало много выдающихся представителей русской литературы, театральной и музыкальной культуры, прежде всего, Чехов и Горький, Собинов, Шаляпин и много других.

Уже в последние годы своей жизни, находясь в глубокой старости, в Комаровку как-то приехала О. Л. Книппер-Чехова и обратилась к А. Н. Колмогорову и ко мне с просьбой предоставить ей на лето одну из комнат нашего комаровского дома. В это время наш дом уже представлял собою довольно сложный организм, пополнять который новым лицом, требовавшим столь большого внимания и забот, как О. Л. Книппер-Чехова в её тогдашнем возрасте, нам казалось очень трудным. И, хотя нам было очень неприятно отказывать Ольге Леонардовне в её просьбе, когда она говорила о дорогих ей воспоминаниях, связывающих её с комаровским домом, мы всё же не могли исполнить её просьбу.

С самого приобретения комаровского дома в 1935 г. и до 1939 г. включительно происходила серия его капитальных ремонтов. Дом нуждался в капитальном ремонте от фундамента до крыши, ремонты эти поглощали значительную долю нашего времени, энергии и наших средств в течение нескольких лет.

Руководителем и в значительной части исполнителем этих работ в их плотницкой и столярной части был П. А. Капков (он впоследствии переквалифицировался 256 из плотника в столяра-краснодеревщика и сделал наши шкафы не только в Комаровке, но и в наших московских квартирах). Это был честный и очень способный, я бы даже сказал талантливый человек. В его плотницкой работе ему помогал его сын Лёва, впоследствии сделавшийся хорошим хирургом, кандидатом медицинских наук. В августе 1935 г. эти ремонтные работы только начинались, но комаровский дом, находившийся ещё в большом неустройстве, уже принял своих первых гостей с ночлегом. Ими были супруги Хопф, приехавшие только что в Москву на топологическую конференцию.

По окончании топологической конференции супруги Хопф, А. Н. Колмогоров и я поехали в Крым, в Гаспру, где провели примерно полтора месяца. Здесь Хопф и я прежде всего закончили работу над нашей книгой и написали к ней предисловие. А. Н. Колмогоров и Анна Евгеньевна Хопф (она была прибалтийская немка, урождённая фон Миквитц, образование получила ещё в царское время в петербургской гимназии и свободно говорила по-русски) совершили экскурсию на Ай-Петри. Последующее время пребывания в Крыму (около месяца) предполагалось чистым совместным отдыхом всех нас, но было омрачено моим кратковременным, но довольно серьёзным заболеванием (паратиф). Но я болезнь перенёс легко и в первый же день, в который врачи разрешили мне встать с постели, отправился купаться в море. После Крыма Хопфы вернулись домой в Швейцарию, но не без дорожных приключений (кратковременный арест при переезде через Германию), а Андрей Николаевич и я — в Комаровку. С Хопфом я увиделся лишь через 15 лет весною 1950 г. в Риме (о чём ниже).

П.С. Александров. "Страницы автобиографии"

УНИВЕРСИТЕТ В КОМАРОВКЕ

Словарь русского языка определяет дружбу как близкие отношения, основанные на взаимном доверии, привязанности, общности интересов. "Избери себе друга, ты не можешь быть счастлив один: счастье есть дело двоих”, - советовал Пифагор. Многолетняя дружба двух выдающихся математиков - Павла Сергеевича Александрова и Андрея Николаевича Колмогорова - дала счастье каждому из них и обогатила математику в целом.

В 1981 году П. С. Александров писал: "Моя дружба с А. Н. Колмогоровым занимает в моей жизни совершенно исключительное, неповторимое место; эта дружба перешагнула в 1979 году через свое пятидесятилетие, и за весь полувековой период не только не дала никакой трещины, но не сопровождалась даже никакой ссорой, не было у нас за все это время и какого бы то ни было взаимного непонимания по вопросам, сколько-нибудь важным для нашей жизни и миросозерцания; даже тогда, когда наши взгляды на какой-нибудь из этих вопросов были различны, мы относились к этим взглядам друг друга с полным пониманием и сочувствием”.

Павел Сергеевич умер в 1983 году. В статье, посвященной воспоминаниям о нем, Андрей Николаевич счел необходимым сделать ответное признание: "Для меня эти пятьдесят три года нашей тесной и неразрывной дружбы явились основой того, что вся моя жизнь в целом оказалась преисполненной счастья, а основой моего благополучия явилась непрестанная заботливость со стороны Павла Сергеевича”.

Будущие патриархи математики познакомились в 1920 году. Спустя два года, студент Колмогоров по совету П. С. Урысона отправился к П. С. Александрову, чтобы проконсультироваться по вопросам дескриптивной теории множеств. Консультант был на 7 лет старше студента и уже занимал достаточно высокое положение в иерархии Лузитании. Разница в возрасте и положении еще сказывалась, и часто, встречаясь на концертах в консерватории, они лишь здоровались, но в беседу не вступали. Тем не менее именно Павел Сергеевич настоял на том, чтобы выпускник аспирантуры А. Н. Колмогоров был оставлен для работы в МГУ.

Дружба началась летом 1929 года, когда Андрей Николаевич, имевший к тому времени опыт лодочных походов, стал организатором путешествия по Волге от Ярославля до Самары. Вторым участником похода длиной 1300 км стал один из школьных друзей А. Н. Колмогорова. "Мне до сих пор не совсем ясно, как я решился предложить быть третьим компаньоном Павлу Сергеевичу. Однако он согласился сразу”, - пишет Андрей Николаевич.

Из похода они вернулись с готовым решением поселиться вместе. Сначала снимали комнаты и мансарды в Подмосковье, затем жили на даче в Клязьме у брата П. С. Александрова и, наконец, в 1935 году приобрели у наследников великого реформатора сцены К. С. Станиславского старинный помещичий дом в деревне Комаровке близ Болшева.

С тех пор маленькая Комаровка стала столь же значительным математическим центром страны, как и крупнейшие университетские города. Значительность проявлялась не только в том, что отныне именно в Комаровке П. С. Александров и А. Н. Колмогоров вели свои научные поиски, получали результаты, писали статьи и книги. Важно и то, что Комаровка стала как бы филиалом механико-математического факультета. От старинного здания МГУ на Манежной площади (позднее - от высотного здания на Ленинских горах) сюда пролегла незримая тропа. По ней в обе стороны двигались ученики. Туда - волнуясь в ожидании встречи с требовательными руководителями. Обратно - вооруженные оттисками статей, бумажками с пометками академиков, которые потом приходилось разгадывать, как ребусы. И, что самое главное, вооруженные идеями. Идеи в Комаровке раздавались с необыкновенной щедростью.

Ученик А. Н. Колмогорова профессор В. А. Успенский вспоминает: "Когда А. Н. индуцировал у своего ученика некоторый результат, который на самом деле был им почти подсказан, он создавал такую обстановку, будто бы ученик додумался до этого сам, и предлагал писать статью в журнал о результате. Вот такая психологическая поддержка своего младшего партнера - очень существенный момент его деятельности. Происходило ли это инстинктивно или он это обдумывал, я не знаю”.

Если сравнивать дом академиков в Комаровке с университетом, то надо сказать, что вторым по важности из "проходимых” там предметов была физкультура. Мы не можем отказать себе в удовольствии привести большую цитату из воспоминаний Андрея Николаевича:

"Как правило, из семи дней недели мы проводили 4 дня в Комаровке, один из которых полностью посвящался физкультурному отдыху - лыжам, гребле, большим пешеходным экскурсиям (протяженность длительных лыжных походов была в среднем около тридцати и доходила до 50 километров; в солнечные мартовские дни мы проводили на лыжах в одних трусах до 4 часов подряд). В остальные дни обязательной была утренняя зарядка, дополнявшаяся зимой еще бегом на лыжах до 10 км. Мы никогда не были моржами, купающимися круглый год ежедневно: мы купались по произволу, когда захочется. Особенно мы любили плавать в только что вскрывшихся реках, еще посреди сугробов по берегам. Утренняя пробежка на расстояние около километра при не слишком больших морозах делалась в одних трусах и босиком. Заплывы в ледяной воде я делал только очень маленькие, а Павел Сергеевич - значительно более длинные. Но зато бегал на лыжах в раздетом виде на значительно большие расстояния - я.

Одним из любимых способов организации лыжных пробегов был такой. Мы приглашали математическую молодежь, скажем, в Калистово, и оттуда начинали двигаться в направлении Комаровки. Некоторые, не добравшись до Комаровки, садились в автобус и уезжали домой. Добравшимся предлагался душ, по желанию - валяние в снегу и затем - обед. В период расцвета комаровского дома число гостей за обеденным столом после лыжного бега достигало 15 человек.

Примерный распорядок дня в Комаровке был такой. Завтрак в 8-9 часов. Умственная работа - с 9 до 2. Второй завтрак - около 2. Лыжный пробег или пешеходная прогулка - с 3 до 5. В период наиболее строгой организованности - предобеденный сон в течение 40 минут. Обед - в 5-6 часов. Потом - чтение, музыка, беседы на научные и общие темы. В самом конце - короткая вечерняя прогулка, особенно - в лунные зимние ночи. Сон в 10-11 часов.

Весь этот распорядок нарушался в двух случаях: а) когда научные поиски становились азартными и требовали неограниченного времени и б) в солнечные мартовские дни, когда лыжные прогулки делались единственным занятием”.

Летние отпуска обычно посвящались путешествиям на байдарках или лодках, походам в горы. "Во всех этих занятиях я ценю не только их пользу для здоровья, но и ту радость общения с природой, которую они приносят”, - рассказывал Андрей Николаевич журналисту. В возрасте свыше 75 лет он жаловался, что уже не может позволить себе купаться в зимней речке и вынужден ограничиваться купанием в снегу, а знающий человек хорошо понимает разницу между этими процедурами. Прогрессирующая глаукома к тому времени почти лишила его зрения, но он все равно ходил на лыжах, одеть их и застегнуть крепления ему помогали ученики.

Многочисленные ученики Павла Сергеевича и Андрея Николаевича продолжают физкультурные традиции Комаровки. Участники семинара В. И. Арнольда по-прежнему удивляют жителей Подмосковья лыжными походами в плавках и купанием в прорубях.

Мы заканчиваем беседу об А. Н. Колмогорове и очень надеемся, что читатель разделит наше восхищение и удивление перед одной из крупнейших фигур математики ХХ века, перед человеком и цельным, и необычайно разносторонним.

Есть много больших математиков, добившихся замечательных результатов в тех областях науки, которыми они занимались. Но есть немногие из них, кто в математике умеет все, кто видит всю математику целиком, со всеми ее связями с другими видами человеческой деятельности. К числу немногих принадлежит Андрей Николаевич Колмогоров. Наверное, потому его имя стоит в списке, с которого начиналась наша беседа.

См. также:

А.Н. Ширяев. Жизнь в поисках смысла

Дружественное добрососедство

Текст и фото: korolew.livejournal.com
Фото: tunna.livejournal.com, www.geokorolev.ru, www.fidel-kastro.ru, community.livejournal.com/kolmogorov, dic.academic.ru, www.teorver.ru, www.proza.ru