Друг и редактор коммунаров: К 115-летию со дня рождения поэта Эдуарда Багрицкого

«Мне с моим товарищем Петром Дроздюком, воспитанником Макаренко, как и я, бывшим беспризорным, посчастливилось быть первыми, кому прочитал Эдуард Георгиевич свою только что завершённую поэму «Смерть пионерки», — вспоминал воспитанник Болшевской трудовой коммуны поэт Павел Железнов, слышавший, как читает свои стихи Эдуард БАГРИЦКИЙ (1895 — 1934). Он прожил короткую, но яркую жизнь, стал одним из крупных мастеров советской поэзии, помог многим начинающим литераторам, в том числе и из Болшевской трудкоммуны, где ему довелось побывать.

Эдуард Георгиевич Багрицкий (псевдоним, настоящее имя — Эдуард Годелевич Дзюбин) родился 3 ноября 1895 года в Одессе в торговой еврейской семье. Родители хотели, чтобы он получил основательную профессию. Эдуард учился в реальном училище и на землемерных курсах, но по специальности не работал. С 1915 года он начал печататься в одесских альманахах.

Октябрьскую революцию поэт встретил восторженно. В годы Гражданской войны он был бойцом Особого партизанского отряда им. ВЦИК, писал агитационные стихи, воззвания, листовки. Как поэт и художник сотрудничал в ЮгРОСТА. В 1925 году Багрицкий переехал в Москву. Сначала жил в тогдашнем её пригороде Кунцево, затем – в писательском доме в центре столицы.

Работавший вместе с Багрицким в издательстве «Федерация» писатель Фёдор Левин вспоминал: «Всякая рукопись, в которой светились хоть проблески поэзии, заставляла его уже колебаться, а если в книжке находилось с десяток удовлетворительных, свежих, самостоятельных стихов, Багрицкий уже высказывался за издание, брался сам редактировать. Поэты ходили к нему полчищами».

Эдуард Багрицкий редактировал и первую книгу бывшего болшевского коммунара Павла Железнова «От «пера» к перу» («перо» на лексиконе преступников и беспризорных означало «нож»). «Я, — вспоминал Железнов, — сдал книгу в издательство «Федерация» в 1930 году (в то же самое время с помощью Горького поступил на литературный факультет Московского университета, переселился из Болшевской трудкоммуны в студенческое общежитие). Товарищи-литераторы предупреждали меня, что книги молодых лежат в издательствах годами. Так бы, возможно, было и с моей книгой, если бы в середине тридцать первого года в «Федерации» не стал главным редактором поэзии Эдуард Багрицкий. Неожиданно я получил открытку, взбудоражившую всех моих друзей по общежитию, — Багрицкий, любимый наш поэт, приглашал меня срочно прийти к нему домой, поговорить об издании моей книги!»

Павел Железнов пришёл к Багрицкому в квартиру в новом большом писательском доме, где ещё пахло свежей краской. В памяти юноши сохранился образ поэта: «Он показался мне похожим на одесского грузчика — крупный, коренастый. Черты лица тоже крупные. На широкий лоб спадал седой чуб, но серые глаза смотрели с молодым, мальчишеским любопытством». В первый же день знакомства Багрицкий отредактировал книгу Железнова, и с этого дня он стал завсегдатаем в доме Эдуарда Григорьевича, пригласившего молодого поэта приходить к нему запросто, не обращая внимания на записку на двери: «Багрицкого нет дома».

От подписания книги в печать до выхода её в свет обычно проходило несколько месяцев. Багрицкий на это время буквально взял шефство над Железновым. Последний вспоминал: «Однажды скинул халат, оделся в свой полувоенный костюм и повёз меня на извозчике (тогда ещё извозчики конкурировали с такси) в редакцию журнала «Новый мир». И вот впервые в толстом журнале появились мои стихи. Для молодого поэта это было большим событием».

Когда Железнов прочитал Багрицкому стихи о беспризорнике «Песня о Ваське Карасе», Эдуард Георгиевич написал на обороте листка со стихами: «В Музгиз. Считаю, что «Песня о Ваське Карасе» может быть положена на музыку. У неё есть все достоинства настоящей песни». Музыку на это стихотворение написал композитор Васильев-Буглай.

Павел Железнов встречал у Багрицкого интересных людей, среди которых были артист театра имени Вахтангова Толчанов, писатель Юрий Олеша, поэт Павел Беспощадный… Бывали у него и многие молодые поэты 30-х годов прошлого века — Смеляков, Ойслендер, Долматовский, Коваленков… Эдуард Георгиевич с живым интересом, но с большим тактом расспрашивал Железнова о его недавнем прошлом, о ночлежках, о трудкоммуне. «Помню, — писал в воспоминаниях Железнов, — как блестели у него глаза, когда я рассказывал ему об артисте Йыване Кырля, который играл роль главаря беспризорных — Мустафы — в фильме «Путёвка в жизнь» и приходил беседовать с коммунарами Болшевской трудкоммуны, бывшими главарями отчаянных шаек… Но особенно заинтересовал Багрицкого рассказ об организованной мною по заданию Горького литературной группе бывших беспризорных, подготовившей к печати альманах «Вчера и сегодня». Эдуард Георгиевич попросил меня познакомить его с участниками альманаха, и вскоре в квартиру Багрицкого получили доступ мои друзья, бывшие «урки», в то время студенты московских рабфаков и вузов — Селезнёв, Дроздюк, Шестаков, Дрёмов, позже Саша Ворошилов. Ребята с волнением читали ему свои стихи, и Багрицкий критиковал их без всякой скидки. Так же доброжелательно и строго, как стихи любого приходившего к нему, Багрицкий взялся редактировать отдел поэзии во втором нашем альманахе и захотел непременно побывать в Болшевской трудкоммуне. Ребята собирались устроить ему торжественную встречу с оркестром. Багрицкий потребовал категорически: «Никаких встреч, никаких оркестров!»

Однажды вечером, когда накрапывал дождик, на служебной машине тогдашний директор Гослитиздата Соловьёв, Багрицкий, Железнов и Дроздюк подкатили к клубу трудкоммуны. «Пока я, — вспоминал Павел Железнов, — искал заведующего клубом, Эдуард Георгиевич, нахохлившись в своей кожанке, курил на крыльце цигарку с табаком для астматиков. Большая комната в клубе едва вместила всех желающих повидать и послушать Багрицкого». Поэт читал коммунарам и педагогам-чекистам свои стихи «ТВС».

«Коммунары, — продолжал Железнов, — участники альманаха Бобраков и Бобринский, читали желанному гостю свои стихи, Багрицкий слушал внимательно, как всегда; как всегда, был и откровенен. Похвалил стихи Павла Бобракова «Праздник», сказал, что здесь хорошо чувствуется дух пятилетки, назвал их добротными газетными стихами, признался, что сам написал немало таких и знает, какое это трудное дело… Алексей Бобринский прочёл поэму «О себе». Эдуард Георгиевич отметил талантливость автора, но посоветовал над поэмой ещё поработать и обещал помочь. У Бобринского в начале поэмы были строки: «Разве даже на пару минуток / Раньше снилось качуге-шпане, / Что могу я быть близок и чуток / Новой жизни, труду и весне».

Багрицкий так исправил эти строки: «В жизни, замешенной круто, / Быть близким труду и весне / Даже на пару минуток / Не снилось качуге-шпане».

И «Праздник» Бобракова, и поэму Бобринского Эдуард Георгиевич дал во втором альманахе «Вчера и сегодня».

Астма, которой болел Багрицкий, в конце концов свела его в могилу. Весть о смерти поэта застала Павла Железнова на Бобриковском химкомбинате, где он находился в командировке вместе с Евгением Долматовским. «Помню, — писал Железнов в воспоминаниях «Наш друг и редактор», — как мы горевали в тот мутный февральский день 1934 года. Вместе с десятками и сотнями людей, знавших Багрицкого лично, горевали десятки и сотни тысяч читателей».

В последний путь поэта провожали с эскортом кавалеристов. Похоронен Эдуард Багрицкий на Новодевичьем кладбище.

Леонид ГОРОВОЙ
Источник: Калининградская правда, №128 (17699 ) четверг, 11.11.2010