О доме С. Н. Дурылина

Эта старая деревянная дача в Болшево, как будто пригнувшаяся под натиском кирпичных коттеджей, напоминает соловья среди павлинов. Чудом уцелевший осколок ушедшей эпохи, дом, где писатель, искусствовед Сергей Николаевич Дурылин провел последние, самые счастливые 18 лет жизни.

Сергей Дурылин – личность загадочная, многие значительные факты его биографии обросли домыслами и слухами. Ходя с экскурсией по комнатам маленькой дачи, я пытаюсь распутать клубок противоречивых фактов. Путаница начинается с самой даты рождения, которая в разных документах выглядит по-разному. В трудовой книжке стоит 1871 год, в поздних публикациях -1881, на могильном памятнике – 1877 год. Нынешние исследователи настаивают на четвертом варианте – 14 сентября 1886 года.

Впрочем, главное нам все-таки известно доподлинно. Мы знаем, что Сергей Николаевич Дурылин закончил Московский Археологический институт, читал курс церковного искусства на Богословских курсах, работал в Комиссии по охране памятников искусства и старины Троице-Сергиевой Лавры под руководством о. Павла Флоренского, был членом Московского философско-религиозного общества. В 1920 г. сщмч. Архиепископом Феодором (Поздеевским) рукоположен во иерея с обетом безбрачия. Служил сначала в Никольском храме на Маросейке, где в то время настоятелем был св. праведный Алексий Мечев.

В 1921 г. отец Сергий перешел служить в Боголюбскую часовню у Варварских ворот.

С 1922 года в жизни Дурылина начинаются аресты и ссылки, а в биографии возникают белые пятна. Не многие помнят сегодня о Дурылине-искусствоведе, литературоведе, театральном критике, писателе, авторе биографии Нестерова в серии ЖЗЛ или мемуаров «В своем углу».

Зато у многих на слуху, что Дурылин отрекся от сана. «Да, есть такое предание, – кивает экскурсовод и научный сотрудник музея Татьяна Николаевна Резвых. – Когда во время первого ареста друзья Дурылина обратились к Луначарскому с просьбой о ходатайстве, тот якобы согласился, но поставил условие – пусть Сергей Николаевич снимет с себя рясу. Но никаких документальных свидетельств этого не сохранилось. А это очень странно. Такое событие, как «отречение попа от сана», большевики непременно подняли бы на щит своей антирелигиозной пропаганды. Дурылин никогда бы не отрекся от сана, не таких убеждений был этот человек. Но ясно, что после ареста он не служил ни в одном храме.».

В одной из ссылок происходит еще одно загадочное событие – женитьба Дурылина на Ирине Алексеевне Комиссаровой. «Они познакомились на приходе в Кленниках, – говорит Татьяна Николаевна. – В гражданскую войну Ирина опекала Сергея Николаевича. Он же был типичный кабинетный ученый, совершенно не приспособленный к жизни. А она, женщина из народа, умела раздобыть пропитание и наладить быт в самых сложных условиях».

Ирина Алексеевна была чадом отца Алексея Мечева. Есть предание, что отец Алексей благословил Ирину ехать за Дурылиным в ссылку, сказав: «Поезжайте, он без вас пропадет». «Он бы действительно пропал, - добавляет Татьяна Николаевна. – У него было больное сердце и вообще очень слабое здоровье».

Ирина сопровождала Сергея Николаевича во всех четырех ссылках, а в 1933 году они зарегистрировали гражданский брак. При этом еще одно семейное предание гласит, что Ирина Комиссарова была тайной монахиней. Зачем же нужна была регистрация брака? В музее уверены, что женитьба была фиктивной. Сделано это было для того, чтобы иметь возможность после ссылки прописаться в Москве у сестры Ирины Алексеевны. Кроме того, из-за житейской неприспособленности Сергея Николаевича Ирина была вынуждена от его имени вести все дела с издательствами и редакциями журналов, где он печатался, а для этого был необходим статус жены.

В 1936 году Дурылин получил дачный участок в Болшево и жизнь, наконец, вошла в спокойное русло. Но и этот период жизни полон загадок.

«Дачу проектировал Щусев, но я не сомневаюсь, что и Сергей Николаевич приложил руку к проекту, – продолжает делиться гипотезами Татьяна Николаевна. – Посмотрите, дача в плане – настоящая трехнефная базилика. Застекленная терраса спланирована как алтарная апсида, и даже сориентирована на восток. Нет, конечно, на террасе не служили, но Сергей Николаевич мыслил символически и даже облику своего дома придал глубокий символический смысл.» Кстати, сам дом построен из остатков разрушенного Страстного монастыря, находившегося на нынешней Пушкинской площади, на том самом месте, где теперь – памятник Пушкину.

Кто только не бывал в этом доме! Святослав Рихтер, Борис Пастернак, актеры Игорь Ильинский и Василий Качалов, Роберт Фальк, сын отца Сергия Булгакова художник Федор Булгаков. Пастернак писал о Дурылине: «Это он переманил меня из музыки в литературу…».

В книге для гостей сохранилась запись Михаила Нестерова: «Здесь в Болшеве я жил всегда прекрасно, окруженный заботой и любовью дорогих мне людей: Сергея Николаевича и Ирины Алексеевны Дурылиных. Спасибо за все, за все…» Дружба Нестерова с Дурылиным длилась тридцать лет, вплоть до самой смерти художника.

В одной из комнат на мольберте – копия картины Нестерова «Тяжелая дума». Это портрет Дурылина. Специально для этого портрета Сергей Николаевич по просьбе Нестерова достал из шкафа рясу, которую, следуя ультиматуму Луначарского, не надевал со времен того самого первого ареста.
Впрочем, судя по всему, этот запрет все-таки соблюдался лишь на публику. Вполне вероятно, что Сергей Николаевич в Болшево служил Литургию.

«Узнали мы об этом так, – рассказывает Татьяна Николаевна. – К нам приехала директор библиотеки иностранной литературы Екатерина Юрьевна Гениева. Мы начали ей показывать дом, картины на стенах, дошли до рисунка детской головки. Вот, говорим, портрет неизвестного ребенка. А Екатерина Юрьевна: «Почему неизвестного? Это я!»

Затем зашла в комнату, где раньше была ванная, и вдруг воскликнула: «Я помню эту комнату! Здесь меня причащали!» Ей тогда было лет пять. Можно ли полагаться на воспоминания столь раннего детства? Не знаю. Но сама Екатерина Юрьевна уверена, что ничего не путает и Дурылин действительно служил в ванной комнате. Есть свидетельства и о том, что в доме хранился антиминс, зашитый в занавеску. Тут совсем рядом есть церковь, но Сергей Николаевич туда никогда не ходил. Говорят, именно потому, что сам служил дома, но только для очень узкого круга друзей».

Экскурсия заканчивается, и меня приглашают выпить чаю. На кухне тепло и уютно, наверное, так же, как и шестьдесят лет назад. За окном добродушно брешут две музейные дворняги, у стола на полу котенок играет с орехом. Кошка Анфиса прыгает ко мне на колени и сворачивается клубочком. Под громкое мурлыканье меня поят чаем с вареньем, кормят домашними пирогами, расспрашивают о том - о сем. «Вы всех посетителей поите чаем?» – спрашиваю я сотрудников музея.

«Да, всех, кто пожелает: летом на террасе, в холодной время – на кухне.» – «За дополнительную плату?» - «Нет, что вы! Кто хочет, жертвует «котишкам на молочишко». А так чаепитие совершенно бесплатное».

Я уезжаю с чувством, что отлично провела день на даче у хороших знакомых. Увожу с собой в памяти запах прелых листьев, вкус смородинового варенья, вид на сад из окон террасы-апсиды, полки, уставленные книгами, стены, увешанные рисунками. И еще - приглашение приезжать в гости. Дурылин был именно таким – гостеприимным, отзывчивым и теплым человеком. И это уже не предание, это факт, многнократно подтвержденный самыми разными документами.

Именины Сергея Николаевича Дурылина празднуются 8 октября, на прп. Сергия Радонежского. Музей отмечает их днем открытых дверей, приглашая всех желающих на бесплатные экскурсии с 11.00 до 18.00.


В статье использованы материалы с сайта ПСТГУ
Текст и фото: Евгения ВЛАСОВА, www.nsad.ru