Дело ЦНИИмаш-Экспорт г. Королев, 2007

Вернуться к ЦНИИмаш-Экспорт

---

ПО ПОВОДУ ОБВИНИТЕЛЬНОЙ РЕЧИ ПРОКУРОРА НА ПРОЦЕССЕ УЧЕНЫХ

"На состоявшемся заседании в Лефортовском суде Москвы завершилось рассмотрение очень громкого уголовного дела в отношении очередной группы ученых, попавших в поле зрения спецслужб, академика Российской академии космонавтики им. К.Э.Циолковского Решетина Игоря Андреевича и других сотрудников королёвского ЦНИИМАШ-Экспорт и самого ЦНИИМАШ (ведущего научного предприятия ракетно-космической отрасли России).

12 лет колонии строгого режима потребовала прокурор генеральному директору ЦНИИМАШ-Экспорт академику Игорю Решетину, 11 лет колонии строгого режима - главному экономисту Сергею Визиру, 6 лет общего режима - начальнику отдела экспертного контроля доктору технических наук Михаилу Иванову, 5 лет - помощнику гендиректора Александру Рожкину.

"Это смертельный приговор", - заявил в прениях Игорь Решетин, имея в виду свою ишемическую болезнь сердца. Подсудимый не признал себя виновным ни по одному пункту обвинения и подчеркнул фальсификацию доказательств его вины. Нужно добавить, что во время предварительного следствия по данному делу еще один обвиняемый - заместитель Решетина ученый Твердохлебов – умер от сердечного удара после мучений, которые выпали на его долю во время пребывания в следственном изоляторе.

Свою оценку речи государственного обвинителя по данному делу - прокурора Куприяновой – даёт адвокат Центральной коллегии адвокатов гор. Москвы Владимир Иванович Сергеев, знакомый с уголовным делом не понаслышке, так как ранее совместно с адвокатом Яблоковым А.Ю. он также защищал Решетина в этом суде.

* * *
Прочитав это творение нынешнего российского правосудия, я, давно ничему не удивляясь, всё-таки был поражен не только абсолютной бездарностью государственного обвинителя, но и безмерным цинизмом, с каким у нас вершатся судьбы ни в чем неповинных людей. Ведь при такой бездарности суду предложена мера наказания не в год с лишним условно, а в целых 12 лет лишения свободы в колонии строго режима. За что? В речи прокурора я совершенно не нашел ни одного доказательства вины ученого, которая бы "тянула" на такой срок. Ни по одной статье. Зато амбиции у государственного обвинителя прут через край. А это и есть цинизм в самом бесчеловечном и отвратительном его проявлении.

С профессиональной точки зрения, как сама речь, так и выдвинутые в ней обвинения выглядят на оценку "ниже низшего предела", т.е. на кол с минусом. Если говорить о риторике, то выступление г-жи Куприяновой в суде очень косное, с технической же стороны - вообще никакое. Ведь прокурор должна была за полгода судебного процесса хоть немножко разобраться в терминологии, существе имеющихся регламентаций, да и вообще во всей научной проблеме, что было предметом рассмотрения.

Однако в её речи - сплошные ошибки, оговорки, грубые неточности, одним словом полное непонимание рассматриваемого вопроса. А потому она (речь) и с юридической точки зрения совершенно бездоказательна и, более того, примитивна.

Прокурором была сделана попытка доказать состав преступления, предусмотренного ст. 189 УК (незаконный экспорт "двойных технологий"). Но что же положено в основу этого обвинения? Это - показания свидетелей обвинения да заключения экспертов. О показаниях свидетелей будет сказано ниже. А сейчас - о технической и правовой стороне. Так вот, прокурором совершенно не дано никакой профессиональной оценки тому, что же за "двойные" технологии незаконно экспортировались за границу (ведь имелись сведения о том, что это были устаревшие образцы 60-70 годов), кроме того, здесь очень много нерасследованного и противоречивого как с научной, так и сугубо с практической точки зрения. Обо всем этом и шла речь на суде, о чем прокурор Куприянова умышленно не сказала.

В обвинительной речи не сказано и о том, какова общественная опасность таких действий, в чем она заключается и есть ли она вообще в этом деле. Даже допрошенный в качестве свидетеля со стороны обвинения директор ЦНИИМАШа академик Анфимов и тот сказал, что не находит в действиях Решетина и других подсудимых вины, а экспортируемую ими интеллектуальную собственность, невозможно считать имеющей двойное назначение. Кстати, практически все, во всяком случае, большинство свидетелей обвинения, также не видели в совершенных Решетиным действиях ничего противозаконного. Какова реальная ценность переданного в Китай и в чем заключается конкретная вина Решетина с точки зрения криминалистической оценки деяния, каково субъективное отношение к нему и т.д. и т.п. (объект, объективная и субъективная сторона преступления)? – никакого правового анализа этому в речи не даётся. Одни повторы версий, высказанных еще на предварительном следствии, да перепевки с ФСБ, которой почему-то вдруг вздумалось засадить людей в тюрьму, а фирму Решетина развалить. Вот и весь судебный анализ дела.

Кстати, руководитель ЦНИИМАШ академик Анфимов в суде на вопрос адвоката заявил, что в ЦНИИМАШ никакой недостачи и хищения не было, и Решетин не обворовывал свой институт. Да и от фирмы ЦНИИМАШ-Экспорт также ни в ходе предварительного следствия, ни в судебном заседании не поступало никаких заявлений о том, что Решетин, Визир и Рожкин её обворовали. Ужастик какой-то юридический и только. А чего стоят вмененные в вину п.п. "а" и "б" ст. 160 УК? Ведь эта норма давно уже отменена и сейчас данное преступление квалифицируется совершенно иначе. Неужели прокурор не юрист? Неужели государственный обвинитель этого не знает?

Не дано в обвинительной речи и массе других процессуальных нарушений и нарушений норм материального права, которые были допущены на стадии предварительного следствия и которые повлекли многочисленные нарушения прав обвиняемых. Вот вам конкретные примеры таких вопиющих нарушений. Правда, только маленькая часть из обильного перечня беззаконий и произвола. Чтобы меня не обвинили в необъективности и предвзятости при изложении своих аргументов, у меня сосредоточены записи по всем холодящим душу безобразиям со ссылками на листы дела, страницы, на конкретных свидетелей, проходящих по делу. Например, в оглашенном прокурором обвинительном заключении, которое им и было положено в основу своей позиции на суде и в последующих прениях, следствием не был приведён весь перечень доказательств, имеющихся в материалах дела, а сделаны лишь ссылки на источники без изложения сведений, составляющих каждое конкретное доказательство. Вот как это делается следствием ФСБ на практике.

В частности, в обвинительном заключении приводится обобщающий перечень якобы данных по делу показаний свидетелей, подтверждающих обвинение. Среди показаний свидетелей в обвинительном заключении фигурируют следующие доказательства (по версии следователя): - все НИР по контрактам № 96 РМ 405-05 и № 96 РМ 4018 проводились специалистами ФГУП ЦНИИМАШ (т.е. государственного предприятия, а не ЗАО ЦНИИМАШ-Экспорт); - все занятые в этих работах специалисты были объединены в ВТК - временные трудовые коллективы, в рамках которых они получали денежное вознаграждение; - работы носили прикладной характер, были направлены на достижение практической цели; - модели имели вид головных частей баллистических ракет и космических спускаемых аппаратов; - переданные в Китай технологии могут быть использованы в процессе разработки ракет-носителей, головных частей ракет или спускаемых аппаратов; - работы по контрактам были выполнены в полном объеме и переданы в Китай.

В обвинительном заключении указывалось, что упомянутые показания опровергают доводы обвиняемых о том, что работы по данным контрактам не подлежали экспортному контролю и указывали на прямой умысел Решетина и соучастников на совершение незаконного экспорта технологий, научно-технической информации, которые могли быть использованы при создании ракетных средств доставки оружия массового поражения, на организаторскую и руководящую роль в этом Решетина. Далее следователь называет фамилии 26 свидетелей, которые дали указанные выше обвинительные показания. При этом показания свидетелей не конкретизировались и не персонифицировались, а указывались только фамилии свидетеля, его должность и листы дела, на которых находятся эти показания.

Между тем, сверка записанной в обвинительном заключении собственной версии следователя с реальными показаниями свидетелей при ознакомлении с делом показала, что обвинительное заключение по собственной версии следствия совершенно не соответствовало показаниям конкретных свидетелей, указанных в обвинительном заключении. Так, например, свидетели А-на, А-ва, А-ец, Б-ва и другие не произносили в своих показаниях тех слов, которые записаны следователем в обвинительном заключении якобы от их имени. Более того, от имени свидетеля А-вой вообще записаны показания какого-то мужчины: "Я внимательно ознакомился с предъявленными мне копиями....". Б-ова на вопрос следователя ответила: "Какова была направленность работ, я конкретно сказать не могу....". Б-ов также ответил: "Я принимал участие в работах в рамках договоров ВТК, для кого проводилась эта работа, я сказать не могу". Г-ва показала: "Я также не могу сказать, какую направленность носят данные исследования".

Все подобные экзерсисы, а я сказал, что их очень много, мной были приведены в ходатайстве в суд. В обвинительном заключении встречались показания вообще других лиц на указанных листах дела . Много было и другой "липы". Например, К-ов показал: "Контракты, по которым производились испытания, мне не известны, сам я не принимал участия в данных исследованиях". Свидетель К-ко показал: "По каким контрактам и договорам производилась работа, которую исполняет лаборатория, мне не известно". Свидетель Л-ов показал: "С какой китайской организацией эти работы проводились, мне не известно". Хотя в обвинительном заключении показания этих свидетелей даны в пользу гособвинения.

Выдерживая обвинительную направленность дела, следователь умышленно не отразил в обвинительном заключении многие сведения, которые не укладываются в его собственную версию. В частности, говоря об умысле Решетина на совершение преступления, связанного с экспортом двойных технологий, следователем специально упущены показания свидетеля К-кого, который сказал: "Данные работы могут относиться к космическим программам. Сказать, что эти исследования можно отнести к военным, я не могу".

И вы думаете, что это единичные описки и ошибки следствия, которые приняты гособвинителем в процессе за "путеводную звезду"? Конечно же, нет. Практически всё обвинительное заключение составлено с нарушением закона. Например, ни одним юристом не мог быть признан за допустимый и соответствующий закону (ст. 220 УПК РФ) такой способ изложения доказательств в обвинительном заключении, как надуманная интерпретация следователем формы вины в совершении преступления и его субъективное мнение относительно квалифицирующих признаков состава на фоне совершенно не имеющих к нему никакого отношения событий.

Например, в обвинительном заключении приводится показание свидетеля А-ян. Однако фактически её показания не приводятся. Вместо них в обвинительном заключении записано: "...которая в ходе допроса передала следствию обнаруженное ею на рабочем месте Решетина И.А. письменное обращение Рожкина А.В. на его (Решетина) имя, в котором Рожкин даёт анализ событиям, предшествующим возбуждению уголовного дела в отношении Решетина И.А., и мерам, принимаемым участниками группы для нейтрализации последствий данного обстоятельства; проводит анализ существующих проблем, допущенных ошибок, даёт рекомендации по их исправлению".

И далее курсивом излагается субъективное и, более того, совершенно не основанное на данном доказательстве личное мнение следователя, деформированное в сторону обвинительного направления: "Что свидетельствует о наличии сплоченности в действиях и устойчивых связей участников группы лиц под руководством Решетина и его (Решетина) личной роли в руководстве этой группой...". Аналогичным образом обвинительное заключение по указанному свидетелю составлено на л. д. 197, 242, 303.

Таким образом, фактически показания свидетеля А-ян в обвинительном заключении не приведены, врученная ею на допросе служебная записка Рожкина Решетину не осмотрена как вещественное доказательство. Более того, раз уж в ней следователь усмотрел ряд квалифицирующих признаков преступления, в установленном порядке юридической оценки ей не дал, а вместо этого интерпретировал данный совершенно не несущий в себе какой-либо криминальной информации обычный рабочий документ как доказательство вины Решетина И.А.. При этом такая интерпретация сделана, только лишь исходя из собственного и достаточно искривленного понимания преступления, организации преступной группы и руководства ею. Указанный способ изложения доказательств никакими законами, в т.ч. ст. 220 УПК РФ, не предусмотрен и ущемлял права обвиняемого, так как приписывал ему то, чего он не только не совершал, но и то, чего не было в действительности вообще.

В обвинительном заключении изобиловали придуманные следствием показания свидетелей и других лиц, которые вписаны в реально даваемые показания, т.е. фактически сфабрикованные с целью получения и усиления обвинительного эффекта. Например, на стр. 194 обвинительного заключения в показаниях Твердохлебова были вписаны такие слова "Я знаю, что работы над отчетами выполнялись сотрудниками 2-го Центра.... Между тем, на л.д. 286 указанного тома Твердохлебов показал: "Я знаю, что работа над отчетами выполнялась в основном сотрудниками ЦНИИМАШ. При этом могу допустить, что в работах участвовали и другие специалисты, включая и бывших сотрудников 2-го центра, или ставших бывшими". То есть видно, что следователем записана лишь часть речи Твердохлебова, которая вырвана из общего контекста и исказила существо вопроса в сторону усиления обвинительного эффекта.

Далее, на странице 195 обвинительного заключения, цитируя показания Твердохлебова, следователь сообщал "... я был крайне удивлен: с какой стати именно я должен за кого-то подписывать какие-то документы. Но он мне сказал, что Игорь Андреевич (Решетин) в курсе дела..." ..."Он пояснил, что это не единственный пакет документов. Что существуют еще фирмы, через которые таким образом проводятся деньги, что об этом знает узкий круг лиц...". "Визир меня заверил, что такую схему используют все коммерческие структуры и вероятность обнаружения, мягко говоря, подвоха, ничтожно мала". Однако сверка данных показаний в обвинительном заключении с реальными показаниями, записанными в протоколах следственных действий, указанных в обвинительном заключении, свидетельствует об отсутствии таких слов, приписываемых Твердохлебову. Практически во множестве и других показаний, приведенных в обвинительном заключении, следователем допущены аналогичные подтасовки и фальсификации.

Характерно, что во время допросов указанных выше свидетелей обвинения большинство из них, отвечая на прямые вопросы адвокатов, фактически подтвердили приведенные выше сомнительные моменты обвинительного заключения. Однако в обвинительной речи этим моментам совершенно не дано никакой оценки, как не дано оценки и тому, что ученые обвинялись по фактически сфальсифицированному обвинительному заключению.

Ведь практически всё обвинительное заключение было составлено не путем приведения перечня доказательств совершения преступления, а путем изложения полученной по делу информации в её субъективном видении самим следователем, что никак не могло свидетельствовать об объективности доказательств, их правдивости и законности. Приводя доказательства со стороны обвинения, в то же время в соответствии со ст. 220 УПК РФ следователь был обязан привести также перечень доказательств, на которые ссылается сторона защиты. На фоне объемного изложения доказательств, в т.ч. и сфальсифицированных, о чем сказано выше, стороны обвинения (всего на 146 страницах), перечень доказательств стороны защиты занял всего лишь половину страницы. Подобное произошло и в обвинительной речи прокурора.

Защита заявляла в суде, что отсутствие в обвинительном заключении перечня доказательств лишало подсудимого возможности оспаривать отдельные из них и выработать тактику защиты в судебном заседании. При этом такое заявление защиты основывалось на существующей практике Верховного Суда России, которая изложена в одном из его постановлений. Так, Президиум Верховного Суда РФ в постановлении от 18.06.2003 г. № 169 п. 03 пр, устанавливает, что доводы о том, что обвиняемый и его защитник в полном объеме ознакомлены с материалами, не освобождают от необходимости изготовления органами предварительного следствия обвинительного заключения, соответствующего требованиям закона, и своевременного его вручения обвиняемому до начала судебного разбирательства.

Согласно п. 13 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 5 марта 2004 года № 1 "О применении судами норм УПК РФ" под перечнем доказательств, подтверждающих обвинение, понимается не только ссылка в обвинительном заключении на источники доказательств, но и приведение в обвинительном заключении краткого содержания доказательств. Однако то обвинительное заключение, которым пользовалась представитель прокуратуры, не соответствовало именно этим требованиям п.п.3,5 ч.1 ст. 220 УПК РФ, поскольку предъявленное Решетину И.А.. обвинение не конкретизировано, в нем не названо ни одного доказательственного факта, подтверждающего его вину. Кроме того, оно не соответствовало п.п. 6 и 7 указанной части ст. 220.

Подобный стиль изложения обвинения и приведенных доказательств заведомо навязывал суду обвинительный уклон и являлся фактором, незаконно воздействующим на него с целью вынесения обвинительного приговора.

А поэтому при перечисленных и многих подобных обстоятельствах Решетин оказался превращенным в абсолютно незащищенного перед государственным произволом гражданина, а защита "вслепую" являлась таким же попранием прав, как и вообще избиение беспомощного и беззащитного человека. Всё это исключало какой-либо смысл в его и моём с другим адвокатом, г-ном Яблоковым, присутствии в настоящем судебном процессе, если такое обвинительное заключение не было исправлено и не приведено в соответствие с теми полученными следствием сведениями, которые зафиксированы в деле.

Как я заявил суду, рассмотрение этого дела с подобным обвинительным заключением расценено защитой Решетина действием, направленным на принятие заведомо обвинительного решения в отношении невиновного человека. Приговор, основанный на изложенных нарушениях прав обвиняемого на защиту, в любом случае должен быть отменен вышестоящими инстанциями или Европейским судом по правам человека в соответствии с упомянутыми требованиями национального закона, Постановлением Пленума Верховного Суда РФ и имеющейся практикой, указанной в приведенном Постановлении Президиума Верховного Суда РФ.

И о многих других подтасовках, фальсификациях, подлогах адвокаты также неоднократно заявляли в суде, делали ходатайства, отводы суду, возражали по поводу незаконных действий. Их жалобы и ходатайства составили несколько томов (!!!). Но прокурор обо всем этом не проронил в судебной речи ни слова. Как будто никаких нарушений в деле вообще допущено не было. Все такие чистенькие, беленькие и пушистые.

Читая как само уголовное дело, так и речь государственного обвинителя, невольно задумываешься о том, как же страшно жить в нашей стране. Когда вот по таким бездоказательным, состряпанным и высосанным из пальца фактам при вопиющих нарушениях закона человека ни за что могут упрятать в тюрьму и никто не в силах остановить этот произвол, действительно не видишь никакого просвета в этой жизни.

В ней тебя подстерегает сегодня на каждом шагу какой-нибудь представитель зловещей государственной структуры. А прокуратура, несмотря на громогласные заявления о повороте её политики в сторону защиты прав людей, лишь изображает своё участие, молчаливо взирая на творящееся зло, или, наоборот, всячески поддерживая «ястребов» своими безграмотными речами и еще более неграмотными действиями.

Прочитав речь государственного обвинителя, я сделал вполне однозначный вывод: Решетин привлечен к уголовной ответственности ни за что и государственный обвинитель не удосужился не только предъявить суду сколько-нибудь значимые и серьёзные доказательства его вины, но даже не смогла как следует построить свою обвинительную речь.

Раньше, в эпоху разгула НКВД, прокуроры хоть речи нормальные и интересные писали, обвиняя людей в смертных грехах. Даже сборники обвинительных речей по громким делам публиковались. А ныне... Андрей Януарьевич Вышинский от нынешних речей прокуроров, наверное, уже не единожды перевернулся в гробу. Видать, сегодня уже и речей не надо. И так засудят…"

Показать Скрыть карту