Интервью с начальником ЦПП ЦНИИМАШ Котовым О. В.

«Государство задало общее направление: мы двигаемся в сторону Луны»
Глава Центра пилотируемых программ ЦНИИмаш летчик-космонавт Олег Котов в интервью Rambler News Service рассказал о проекте новой Федеральной космической программы — 2035, роли частных компаний в космонавтике и международных проектах по освоению дальнего космоса.

— В оценке перспектив космонавтики есть две точки зрения: одни говорят, что человек в космосе не нужен и все могут сделать роботы, другие считают, что без человека космос не покорить. Вы сторонник второй точки зрения?

— Нельзя ставить вопрос: или-или. Задача автоматов пройти первыми и, выполняя вспомогательные функции, обеспечить жизнедеятельность или путешествие человека в космосе. Но автоматы не решат всех задач. Автомат можно запрограммировать, исходя из внешних постоянных условий. Человек как элемент системы, в нештатной ситуации адаптируется и адекватно реагирует согласно возникшим условиям. Меняются какие-либо внешние условия, и автомат теряет свое предназначение. Поэтому будущее за комбинацией автоматов и человека.

— ЦНИИмаш является головным институтом ракетно-космической отрасли. Какие задачи в его структуре решает Центр пилотируемых программ?

— Центр пилотируемых программ — структура достаточно новая, и задач у нее много. Это, прежде всего, научно-техническое сопровождение деятельности российского сегмента Международной космической станции (МКС), полетов к ней кораблей «Союз» и «Прогресс». Центр также участвует в научно-исследовательском сопровождении разработки пилотируемых кораблей, в том числе перспективного транспортного корабля нового поколения «Федерация» и ракетных комплексов, которые будут доставлять этот новый корабль в космос.

Еще одно направление — научные программы, реализуемые на российском сегменте МКС. Наши специалисты участвуют в формировании долгосрочной программы научных экспериментов на станции, ее оптимизации, составлении конкретных планов исследований для ближайших экспедиций. Сегодня основная наша деятельность связана с Международной космической станцией, ее эксплуатацией, реализацией функционала, того, для чего она создавалась. Это эксперименты, исследования, прикладные задачи и, соответственно, полезная нагрузка.

Как структурное подразделение головного ракетно-космического НИИ мы решаем научно-исследовательские задачи. Цель — сформировать научное понимание перспективных направлений развития пилотируемых программ, то есть куда мы двигаемся дальше, что делаем в краткосрочной, среднесрочной и дальнесрочной перспективе. И это, разумеется, не на уровне каких-то футуристических «прожектов», а научно обоснованные решения с учетом экономического состояния страны, возможных объемов финансирования, уровня технологического развития. Задача — определить, что мы реально можем сделать при том или ином возможном сценарии, с учетом всех перечисленных факторов, создать поливариантную программу

— Какие задачи сейчас считаются приоритетными?

— Наверное, неправильно отдавать предпочтение тому или иному направлению. Например, существующий проект МКС важен? Обязательно. А новый корабль, новый ракетный комплекс? Безусловно. Это те проекты, с которыми связано будущее отечественной пилотируемой космонавтики на ближайшие десятилетия. Но, с другой стороны, мы не можем формировать задачи на будущее и, например, конструкцию нового корабля или новых ракетных комплексов, не представляя общей перспективы.

Повторюсь, во многом благодаря деятельности нашего центра и ЦНИИмаш в целом отрасль имеет целевые показатели новой Федеральной космической программы на период до 2025 года. Кстати, не открою большой тайны, если скажу, что уже началась работа по формированию следующей программы, на период до 2035 года. Центр пилотируемых программ ЦНИИмаш принимает участие в этой работе в своей зоне ответственности. Точно так же, как и другие аналогичные центры нашего института — по средствам выведения, автоматическим комплексам.
Яндекс.Директ
Ремонт новостроек с материалами
Цены как у частных мастеров, Гарантии и ответственность известной компании!
rewedo.ruАдрес и телефон

— Как вы оцениваете уровень новизны в космическом корабле новой серии «Союз-МС»?

— Космонавты разницу практически не заметят. Модификация коснулась технической части. К примеру, интерфейс, принципы управления и реагирования, динамика корабля практически не поменялись. Изменения произошли на уровне модернизации систем. Части блоков заменили с аналоговых на цифровые. Соответственно поменялись контуры управления, система связи с Землей, в частности, используется широкополосная цифровая связь. У ЦУПа появляется более широкий канал для обмена информацией с бортом по управлению. Меняется режим энергопотребления.

— Оправдан ли был перенос первого старта модернизированного «Союза-МС» летом этого года?

— Оправдан. Это решение приняла госкомиссия. Безопасность — на первом месте. Если есть какие-то сомнения, всегда лучше перенести, в этом нет тайного смысла. В космической отрасли это норма, даже если непилотируемый пуск. Например, американцы и европейцы вообще редко осуществляют запуски в заданное время, все время есть переносы. И это не из-за того, что технология не доработана или брак. Если при проверке сложных систем появляются сомнения, надо разобраться с этим и двигаться дальше. Все понимают, что речь идет о человеческой жизни.

— На каком этапе сейчас находится создание нового пилотируемого транспортного корабля «Федерация»?

— Есть план-график создания пилотируемой системы. Он достаточно объемный. Охвачены все элементы: корабль, наземный комплекс управления, система предстартовых проверок, тренажеры, на которых будут космонавты готовиться. Все это взаимосвязано. Включая, например, определение границ зон и участков падения отделяемых ступеней носителя при выведении корабля. Все это учтено в проекте, в плане-графике. Сейчас разрабатывается конструкторская документация, идут проектирование и создание отдельных систем, их испытания. Конечные точки определены «Роскосмосом». На 2021 год намечен беспилотный запуск. Таких запусков должно быть как минимум два. После двух успешных запусков на 2023 год запланирована первая пилотируемая экспедиция.

— Корабль успеют построить в срок?

— Насколько я знаю, технических и организационных проблем нет. Конечно, система сложная, кооперация очень большая. Кроме корабля, повторюсь, нужен, в том числе, стартовый комплекс, система поиска и спасения экипажа. Работа по всем этим направлениям идет.

— Какие принципиальные отличия от «Союза» будет иметь новый корабль?

— «Федерация» создается как корабль для полетов не столько в околоземном пространстве, сколько для полетов в дальний космос. Как минимум — Луна, а возможно, и дальше. Он изначально сконструирован под такие задачи. То есть это корабль так называемого освоенческого класса. Исходя из этого, и конструктивные отличия нового корабля от «Союзов». В нем больше рабочего пространства. Он рассчитан на экипаж из четырех человек, а не из трех, как на «Союзах». Словом, отличий много. Но главное — иной уровень технологий.

— Как вы оцениваете идею совместного с Европейским космическим агентством и NASA строительства базы на Луне?

— Единственный эффективный способ освоения дальнего космоса (я Луну тоже условно отношу к дальнему космосу) — это международное сотрудничество. И было бы крайне бездарно потерять тот громадный опыт, который мы наработали в проекте «МКС». Потерять его и разбежаться по своим «национальным квартирам». В чем, я считаю, одно из достижений проекта «МКС»? Это не только научные эксперименты, а то, что мы смогли объединить разные школы создания космической техники, организации космических полетов в один проект. Смогли синхронизировать работы, согласовали общие стандарты — технические, нормативные, стандарты безопасности, — создали единый комплекс управления, обеспечения деятельности, планирования. Само по себе это уникальное достижение, которое нельзя недооценивать.

У нас создан очень хороший инструментарий взаимодействия и сотрудничества между центрами управления полетами, между РКК «Энергия» и ее зарубежными партнерами. Все работают как одна команда. Надо просто, не разрушая эту команду, дать ей вместо МКС другой проект, следующий. И сказать, это будет, например, лунная деревня или что-то еще. Шаги в этом направлении предпринимаются.

— То есть не имеет смысла делать на Луне только российскую или американскую базы?

— Конечно, нет, зачем? Это вопрос даже не столько лишних денег, сколько развития технологий. Каждое агентство — будь то NASA, ESA, JAXA или «Роскосмос» — имеет свой достаточно специфический набор компетенций и технологий. Зачем их повторять у себя, когда можно с выгодой использовать опыт друг друга?

— Как вы оцениваете техническую оснащенность МКС после более чем 15-летней эксплуатации?

— Давайте сконцентрируемся на российском сегменте. Он постоянно изменяется, он не статичен. Меняется модульный состав. Сейчас планируются запуски новых модулей — многофункционального лабораторного МЛМ, научно-энергетического НЭМ, узлового модуля. То есть идет техническое наращивание нашего сегмента. То же касается и модернизации начинки существующих модулей. Если посмотреть состав бортовых систем на момент запуска того или иного модуля и то, к чему это сейчас пришло, налицо существенные изменения. Потому что идет постоянная модернизация. Модифицируются отдельные блоки, целиком какие-то системы, оптимизируется состав. Взять даже компьютерную сеть, с чего она начиналась. Это был коаксиальный кабель и сеть компьютеров. Сейчас на станции достаточно современные лэптопы, которые соединены сеткой Wi-Fi между собой. По всей станции имеется доступ, и в служебные системы, и в интернет есть возможность выйти. То есть, это не статичная система.

Да, часть оборудования устаревает. К примеру, такие детали интерьера, как внутренние панели — «обои». Те панели, которые были при запуске, поизносились. Все-таки люди живут на станции постоянно. Внутренняя обшивка загрязняется и изнашивается, теряет «товарный вид». И панели заменяются на новые — иной структуры, дизайна и типа, конечно, с учетом замечаний членов экипажей. Я даже, пожалуй, не смогу назвать, что осталось неизменным на станции. Есть, конечно, блоки, которые глубоко спрятаны, служебные системы, которые исправно функционируют. Бывают и поломки — как без этого? — но на станции всегда есть комплект запчастей и экипаж может самостоятельно отремонтировать неисправную систему.

— А если сравнить оснащенность российского сегмента с американским?

— Там другие системы. Принцип тот же — системы разные. Там также идет постоянная модернизация. Станция — это не конечный продукт. Нельзя сказать, что мы ее построили, выдохнули, ленточку разрезали, сдали в эксплуатацию и сидим дальше и используем до момента окончания ее полета. Нет, она является полигоном для испытания тех систем, которые будут на будущих кораблях или в дальних полетах. Там можно отработать и технологические аспекты и управленческие. Вот прошел эксперимент, когда американец и россиянин провели на станции не полгода, как обычно, а год. Этот опыт нужен не для МКС, а именно как элемент подготовки к длительным перелетам, как задел на будущее. Таких технологических заделов на МКС отрабатывается очень много. Испытания новых кораблей — и нашего, и американского — включают стыковку с МКС, что вполне разумно. То есть станция будет и дальше использоваться как некий полигон, испытательная база для новой космической техники.

— Может ли эксплуатация МКС быть продолжена после 2024 года?

— Это коллективное решение партнеров: России, США, Японии, Канады и Европейского космического агентства. Технические специалисты должны будут выдать заключение — возможно продление или нет. Это первое. Ну а второе — основные партнеры по программе МКС должны будут оценить, целесообразно летать дальше на станции или нет, оправданы ли затраты на ее содержание. Ведь тут тоже палка о двух концах. Надо вовремя уметь закрывать проекты. Например, если все будет готово для следующего шага — будь то проект новой орбитальной или окололунной станции, а может, проект полетов на астероиды, высадки человека на Луну или еще что-то, — то МКС можно закрывать.

— Нужна ли российская орбитальная станция? Какой она должна быть?

— Создание задела по российской орбитальной станции прописано в Федеральной космической программе на период до 2025 года. Новая станция планируется как отделяемая часть российского сегмента МКС. Это как вариант. Если будет возможность эксплуатировать Международную станцию, например, до 2028 года, то, может быть, не имеет смысла отделяться, а стоит использовать МКС для решения задач, которые предусматриваются для российской орбитальной станции. Кстати, это характеризует с хорошей стороны нашу программу. Она не статичная, а поливариантная.

Но в любом случае есть Луна как промежуточная цель и перспектива создания новой орбитальной станции. Я очень надеюсь, что она все-таки будет международной в той или иной степени и станет этапом для освоения Луны.

Кроме того, государство задало общее направление в области изучения космоса: мы двигаемся в сторону Луны. Это полет вокруг Луны, создание окололунной орбитальной инфраструктуры, высадка, освоение Луны. Дальше стоит вопрос поиска путей и средств достижения этой цели, как оптимизировать, сделать это качественно, быстро и эффективно.

— Оказало ли негативное влияние введение западных санкций на отношения космонавтов на МКС?

— Нисколько. И это правильно.

— Обсуждают ли в целом космонавты на МКС новости политики?

— Обычно, нет. Я летал во время Олимпиады в Сочи, на станции такие споры болельщиков зажигались! Там и японский астронавт был, и американцы, и все с интересом следили за спортивными событиями. Один из астронавтов сказал, что если проиграют, то «я налысо подстригусь» — и подстригся. А в целом, экипаж старается уходить от обсуждения каких-то острых проблем, не имеющих прямого отношения к жизни и деятельности экспедиции, это вопросы религии, этических, политических каких-то вещей. Зачем вступать в диспут, который бессмыслен по своему определению и вреден по своему результату?

— Вы работаете в ЦНИИмаш, который занимается прогнозированием и планами в ракетно-космической отрасли. Можете дать прогноз, что ждет космонавтику через 10–20 лет?

— Пилотируемая космонавтика останется в любом случае. Она будет двигаться и изменять свою структуру. Думаю, полеты в космос станут обыденностью. На первое место по полетам на низкие околоземные орбиты выйдут коммерческие компании. Начнутся jump-полеты, когда на три-четыре минуты корабль, летя по крутой параболической траектории, вырывается за пределы земного тяготения.

Будут и туристические полеты. Частные компании быстро освоят околоземные орбиты. Современные технологии и знания, полученные человечеством, позволят компаниям среднего уровня создавать носители и космические аппараты, в том числе и пилотируемые, которые смогут решать прикладные задачи в околоземной пространстве. Стоит вопрос правового регулирования космических полетов. В свое время через это прошла авиация. Нужно определять правила полетов, нормы безопасности, управления... Может, единый центр управления с диспетчерскими функциями создавать. Околоземное пространство в основном будет отдано частным компаниям. За государственными крупными агентствами останутся освоенческие миссии — Луна, дальний космос.

— Как космонавты относятся к таким фильмам, как «Гравитация» и «Марсианин»? Много ли в этих фильмах вещей ненаучных и неправдоподобных?

— Прекрасно. Хотя фильмы, конечно, разные. С точки зрения научности, «Марсианин» во многом выигрывает. Если просто смотреть, он менее зрелищен и менее захватывающий в этом отношении, потому что более научен. Во всяком случае, законы физики соблюдены. Он больше понравился. А «Гравитация» — это, конечно, такой «экшен» паракосмический. «Марсианин» более проработан с точки зрения практики и реальных полетов, а «Гравитация» — в основном построена на спецэффектах.

Как относятся космонавты? С юмором. В качестве веселой истории могу рассказать случай из собственного полета. Фильм «Гравитация» вышел как раз, когда я находился на станции. Захотелось посмотреть. А на станции есть возможность запросить группу психологической поддержки «сбросить» фильм для просмотра. Начали просить сначала американцев, поскольку фильм вначале в США вышел на экраны. Они говорят: ну, знаете, наши психологи думают, что вам, наверное, лучше не смотреть этот фильм. Мол, такие сцены, все взрывается, станция горит. Не рекомендуем. А мы в это время на российском сегменте готовились к выходу в открытый космос. Спросили наш ЦУП, вышла ли «Гравитация»? Они говорят: да, сейчас пришлем, такой веселый фильм, вы посмеетесь. То есть для американцев это фильм триллер, а для нас — комедия.

Мы за пару дней до выхода в открытый космос просмотрели этот фильм и отправились. В процессе выхода еще шутили по его поводу, говорили: китайскую станцию не видно? Фильм поднял настроение. Критиковать его с научной и технической точки зрения бесмыссленно. Он же не создается как учебный фильм. Конечно, там масса допущений, которые специально сделаны для того, чтобы придать зрелищность. Если сделать фильм с точки зрения соблюдения всех норм, законов физики, механики, это будет скучнейшее зрелище, документальный фильм. Никто на него не пойдет.

— Сообщалось, что американцы испытывают реактивный ранец для перемещения в невесомости. Ведутся ли в России такие разработки?

— Американцы давно используют такие ранцы. Опять же системы перемещения в космосе бывают разные, например для спасения космонавта или астронавта, если что-то произошло во время выхода в открытый космос. В Советском Союзе и США в свое время создавались ранцы для полетов вдали от станции или корабля. Они использовались для инспекции и ремонта спутников. Советский реактивный ранец прошел испытания только в одном полете. Испытывал его космонавт Серебров. На этом проект закрылся, потому что орбитальная станция со спутниками предпочитает не сближаться. Ранец у нас разрабатывался больше под систему «Буран». У американцев аналогичная система успешно использовалась для полетов шаттлов (Space Shuttle), чтобы близко не подлетать к спутнику. Человек в ранце мог подлететь, поработать и вернуться обратно на корабль.

Второй тип подобных систем относится к категории safer. Это маленькая система, которая крепится на выходной скафандр и служит для возвращения человека к станции, если вдруг он случайно оторвался. Когда идешь снаружи, фиксируешься на карабинах или на тросовой системе. Если вдруг произойдет нештатная ситуация — не зафиксировался, или кабель отскочил, — есть вероятность отлететь от станции. Можно отлететь на три метра, и ничего не сделаешь, не поплывешь, не прыгнешь. Даже на метр если отойдешь, то уже не дотянешься. Чтобы этого избежать, у американцев введен в строй маленький ранец, который крепится к скафандру. Всегда будет возможность сделать буквально несколько импульсов, развернуться, стабилизироваться, найти станцию и толкнуть себя обратно к ней. У нас тоже в этом направлении разработки велись. Но у нас несколько другая структура скафандров.

— Что на МКС для Вас было самым трудным, а что самым интересным?

— Интересна любая новая деятельность, то есть когда есть интересная новая нестандартная задача. Это может быть и выход в открытый космос, и перестыковки корабля, и встреча новых кораблей, новых модулей. Это и интересные новые научные эксперименты. А самое тяжелое — это рутинность и незанятость, наличие свободного времени, как это ни удивительно звучит.

— Много ли свободного времени у космонавтов на МКС?

— Бывает, и зависит от того, начало это или конец экспедиции, и от насыщенности программы в целом. Не поверите, но конкуренция за работу на станции очень высокая. Все хотят все время работать.

— Вы специалист в области космической медицины. Планируете ли вы, руководя центром, осуществлять исследования в этой области?

— Медико-биологические исследования — важная часть научной программы МКС. Это эксперименты, проводимые не только на станции, в космическом полете, но и на земле, до и после экспедиции. Пилотируемая космонавтика без этих исследований не возможна. Чтобы человек жил и работал в космосе, нужна космическая медицина. Так что, разумеется, центр продолжит и эти исследования.

(с) rns.online