Пятьдесят два жителя Калининграда погибли при обороне Москвы

Семьдесят  лет  назад,   в ноябре  1941   года,  Гитлер предпринял последнее отчаянное  усилие  для  взятия столицы СССР, которая была так близко. Германскому фюреру уже казалось, что несколько затянувшийся блицкриг вот-вот будет победоносно завершен и Россия с ее неисчерпаемыми природными, и человеческими ресурсами наконец-то присоединился к Третьему рейху. Будут решены многие проблемы — снабжения армии продовольствием, военных заводов стратегическим сырьем,    промышленность Германии получит в неограниченном количестве дешевую рабочую силу. Для реализации этих планов оставалось предпринять последний бросок и захватить Москву

Этим планам не суждено было сбыться, хотя фашистские генералы уже рассматривали в бинокли купола московских церквей, а дальнобойная артиллерия немецкой армии готовилась к массированным обстрелам московских кварталов. Миллионы красноармейцев и мирных людей к тому времени уже остались лежать на полях сражений начального периода войны, было потеряно много военной техники и оборонных предприятий. Казалось, что восстановить боеспособность армии и промышленный потенциал уже нет времени и судьба России предрешена.

И всё-таки Гитлер просчитался. Вместо парадного марша по улицам и площадям Москвы немецкая армия потерпела первое стратегическое поражение в войне. Красная Армия не только остановила захватчика, но и перешла в контрнаступление, отбросив немцев от ближних подступов к столице. Немалая заслуга в этом принадлежит жителям Москвы, вставшим на ее защиту наравне с бойцами и командирами воинских частей и соединений.

С каждым годом всё меньше становится людей, которые принимали участие в тех исторических событиях, неумолимое время берет свое. Тем ценнее для нас, родившихся и выросших после окончания войны, их рассказы о том грозном времени. Пятьдесят два жителя Калининграда погибли при обороне Москвы, в Королёве в настоящее время проживают пятнадцать человек, защищавших столицу с оружием в руках, и двадцать семь человек, работавших на московских предприятиях и помогавших фронту выдержать натиск врага. Сегодня мы говорим с Марией Николаевной Илюшиной, во время битвы за Москву работавшей на станции Москва-Товарная (ныне Москва-3) Ярославского отделения Московской железной дороги.

— Мария Николаевна, как приходилось работать в тяжелое военное время на железной дороге?

—Транспорт в период военных действий имеет стратегическое значение, поэтому немецкая авиация постоянно наносила удары по железнодорожным станциям и эшелонам, чтобы дезорганизовать снабжение войск на фронте. Как только началась война, нас сразу перевели на казарменное положение, всем выдали военное обмундирование. 22 июля начались бомбежки самой Москвы, в первом же налете немецкие бомбардировщики разбили товарную контору на станции Москва-Товарная.

Пришлось повидать всякого. Однажды после очередного воздушного налета нас послали разбирать завалы на станции Лосиноостровская. Там под бомбежку попали воинские эшелоны с пополнением, на путях всё было перемешано — рельсы, шпалы, разбитые вагоны, убитые бойцы и командиры Красной Армии. Работали без отдыха, от бомб не прятались. Тяжело было осенью, когда немец подошел к Москве совсем близко. Тогда на вокзалах творилось настоящее столпотворение, многие уезжали. Работая, я училась на санитарного инструктора, окончила специальные курсы.

Но уже в октябре в Москву начали прибывать резервы — свежие сибирские дивизии. Все бойцы были как на подбор— рослые, хорошо подготовленные, обмундированные и вооруженные. Запомнилось, что они были в дубленых полушубках, от них веяло силой и здоровьем. В декабре это пополнение уже погнало немцев прочь от Москвы.

— После того как немецкие войска отбросили от столицы, вы продолжали работать на железной дороге?

— До весны 1942 года, 9 апреля меня призвали на военную службу. Нас вызвали с вещами в райком комсомола и оттуда направили в Чернышевские казармы, где мы прошли курс молодого бойца. Затем нас перевели в село Мещерское станции Столбовая Курского отделения железной дороги. Там мы проходили учебные сборы, нас учили стрелять, строевой подготовке, ползать по-пластунски, окапываться, преодолевать полосу препятствий.

Потом я попала в первую зенитную прожекторную дивизию, защищавшую небо над Москвой от фашистских самолетов. Распределили нас по позициям. В ее состав входили прожекторные установки,  звукоулавливатели ЗТ-5 и пост управления. Я служила корректировщиком. Мы изучали все типы самолетов, как своих, так и немецких, должны были определять их не только по внешнему виду, но и по звуку работающего мотора. Важно было определить направление на цель, это достигалось при так называемом «затылочном равновесии» — когда звук не отклоняется в какую-либо сторону, а вос-принимается строго по центру головы. Обнаружив и определив, кто в воздухе, свои или немцы, мы давали сигнал на зенитную батарею, открывать огонь или пропустить своего. Работа была ответственная, ошибка могла обойтись очень дорого. Более всего досаждал нам немецкий самолет-разведчик «Хенкель-126». Маленький, уродливый, он летал на большой высоте, только его засечешь— он выключает двигатель и становится бесшумным, а упустить его означало попасть под трибунал.

— Где вам довелось встретить окончание войны?

— Моя служба всё время проходила в Московском фронте ПВО. Когда сообщили о победе, мы думали, что скоро придет приказ о демобилизации. Вместо этого нас отправили в лагеря под Подольском, в лес, в палатки. Наступила осень, зарядили дожди, холод стоял, сырость. Только тогда пришел приказ о демобилизации.

После окончания войны я вернулась на родину, в Рязанскую область. Там вышла замуж за своего земляка, Ивана Яковлевича Илюшина. Он воевал в воздушно-десантных войсках, за форсирование Одера получил звание Героя Советского Союза. Так как до войны он работал в Центральном артиллерийском    конструкторском бюро у В. Г. Грабина, то мы с ним переселились в Калининград. Всю жизнь работали на НПО «Энергия».